— Разве еще существует Шотландия, Дженни? Я считал, что есть только бывшая Англия.
— Для нас, шотландцев, Шотландия была и есть. Мы, видишь ли, патриоты. Это от прежней Англии не осталось ни клочка суши, она вся обитает на своих "Титаниках". Зато в Шотландии не только горные вершины, но даже некоторые острова уцелели. Моя семья веками живет на таком острове, он называется остров Иона. Наши христиане говорят, что остров хранит святой пророк Иона.
— Где это?
На юге Гебридских островов.
— И у вас там до сих пор водятся христиане?
— Встречаются. У меня няня была христианка. А ты где живешь, Ланс?
— На острове в Тронхейме—фьорде, это бывшая Норвегия.
— Теперь почти все живут на островах. Можно сказать, что вся наша Планета — один большой архипелаг.
— Интересное замечание, Дженни. Только не забывай, что Планетой мы зовем наше сообщество, объединенное Мессией. На самом деле наша планета — это планета Земля.
— А мировое сообщество объединяет далеко не весь мир, — задумчиво сказала Дженни.
— Да, это всего лишь громкие названия. Наверное, после Катастрофы люди таким образом самоутверждались и утешались.
— Наверняка так оно и было. А почему ты тоже живешь на острове, разве Скандинавия не уцелела?
— Уцелела. Но мой остров тоже всегда был островком в Тронхейме—фьорде. На нем когда—то жил знаменитый норвежский писатель, потом много лет обитала только наша семья, а теперь живу я один.
— Как — один? Как же ты…
— Справляюсь потихоньку.
— Но ведь ты… — Дженни снова замялась.
— Инвалид? Давай отныне, твое величество, называть все вещи своими именами. Идет?
— Идет, сэр Ланселот!
— А справляюсь я по принципу: изо всех сил старайся сделать то, что должен делать, и хоть что—нибудь обязательно сделаешь.
— Мне нравятся твои принципы, Ланс! И знаешь, это так здорово — иметь друга, которому можно сказать все. Мне все время было неловко, что я вас всех немного обманываю…
— Ничего себе немного!
— Ты не смейся, а лучше расскажи мне еще что—нибудь про себя, про свой остров. Норвегия теперь очень плотно заселена, верно? Как же это никто не пытался потеснить тебя после Катастрофы? Ведь столько людей хлынуло тогда из Европы в Скандинавию.
— Мой остров — это просто большой гранитный камень в воде.
— Один камень и никакой земли?
— Земли на нем с носовой платок, на котором едва помещаются дом, небольшой сад и огород. А главное — никаких коммуникаций, кроме электролинии, вот никто и не соблазнился. Проводить сюда трубы для подачи еды, одежды и лекарств было бы очень дорого.
