.
Как стара погудка эксплуататоров обвинять своих классовых противников первым делом в разврате! Знакомая картина! Разве не клеветали и на нас во время коллективизации, что в колхозах все женщины будут обобществлены, что колхозников обязывают спать под общим одеялом? Во все времена классовые враги трудящихся не брезгуют никакой клеветой!
Шаг за шагом Толстов расшифровал все события, происшедшие в период тирании Абруя. В итоге исследования стало ясно, почему так мало сведений сохранила о нем история. Победители Абруя, бросившие его в мешок, наполненный красными пчелами, предпочитали вообще не вспоминать его имя, а поддерживавший его угнетенный народ имел только одну возможность сохранить память об этом восстании: в устном предании. Это он и сделал, и сделал свято: недаром, даже спустя четыре века, до Нишабури и Нершахи дошел рассказ об изгнании Абруем знати из Бухары. Никогда народ не забывал борцов со своими угнетателями, никогда не расставался с мечтой о конечной победе над ними и о своем торжестве!
Экскурс в историю, совершенный Толстовым, был проделан с помощью одних литературных источников. Но в освещении исследователя-марксиста и они показали с достаточной ясностью, как богат был событиями и сложен процесс классовой борьбы внутри среднеазиатских государств дофеодального периода. Совсем не вечно существовал там феодализм. Лишь в жесточайшей классовой борьбе феодалы установили свое господство и не раз и не два прибегали к помощи чужеземцев для этого, — все средства были хороши для них в классовой борьбе.
Стало, например, ясно, что известное со слов ал-Бируни варварское истребление всей научной литературы хорезмийцев, учиненное арабским завоевателем Кутейбой в 712 году, и изгнание им за пределы Хорезма всех ученых — носителей древней местной культурной традиции — было также не чем иным, как ответом феодализирующейся знати на восстание, подобное абруевскому. Глава хорезмского восстания носил имя не Абруя, а Хуррзада, на помощь знати пришел не тюркский каган Кара-Джурин-Турк, а Кутейба, но ненависть знати к восставшим была такой же. Так же ненавистен ей был народ, а вместе с ним и его традиции. Так же знать обвиняла Хуррзада в «разврате» и одновременно отстаивала свое «право» на гаремы и обладание наложницами… История повторялась. Бухара давала убедительнейшие параллели к истории Хорезма.
В 1937 году, год спустя после того, как Толстов закончил главу «Тирания Абруя», в пески Хорезма выехала специальная археологическая экспедиция. В состав ее входило двое научных работников — один из них сам Толстов, а другой А. И. Тереножкин — и двенадцать рабочих.
