Взлелеял нас северный воздух,
Но вот и душе ледяной
Приснилась Аравия — звезды,
Пустыня и шар голубой.
Как лермонтовский амфибрахий,
Плывет караван при луне,
Колышется в пепельном прахе,
В песчаных сугробах, во сне.
Как страусовые плюмажи,
Качаются пальмы в бреду.
Вздымаются башни миражей,
И плещут фонтаны в саду.
Мы призрачных поим верблюдов
В журчаньи лирических рек,
Разводим костер, — и на грудах
Циновок, подушек и нег —
Мы смотрим на женщин Пальмиры
С кувшинами на головах,
На чернобородых эмиров
За чтеньем в кальянных дымах.
В фарфоровых чашечках — кофе,
Ревет в отдалении лев…
Блаженные плавные строфы
Читают они нараспев.
И смуглые женские руки,
Раздвинув завесы шатра,
Пылают, томятся в разлуке,
Заломленные до утра.
Но вновь в голубые сугробы
Уходит ночной караван, —
Как черное небо за гробом,
Приснились глаза Ваши нам.
Париж. 1929
