Энциклопедия заблуждений. Война | страница 53
Переговоры о возможном вступлении Советского Союза в войну с Японией начались еще в конце 1941 года, когда 7 декабря японская морская авиация атаковала Тихоокеанский флот США в Перл-Харборе. Уже 9 декабря президент Соединенных Штатов Ф. Д. Рузвельт обратился к Сталину с предложением о вступлении советских войск в войну на Дальнем Востоке. Однако тогда он получил категорический отказ. 10 декабря через советского посла в США Литвинова была передана адресованная Ф. Рузвельту телеграмма следующего содержания:
«Мы не считаем возможным объявить в данный момент состояние войны с Японией и вынуждены держаться нейтралитета, пока Япония будет соблюдать советско-японский Пакт о нейтралитете. Мотивы:
1. Советско-японский Пакт обязывает нас к нейтралитету, и мы не имеем пока основания не выполнять свое обязательство по этому пакту. Мы не считаем возможным взять на себя инициативу нарушения пакта, ибо мы сами всегда осуждали правительства, нарушающие договоры.
2. В настоящий момент, когда мы ведем тяжелую войну с Германией и почти все наши силы сосредоточены против Германии, включая сюда половину войск с Дальнего Востока, мы считали бы неразумным и опасным для СССР объявить теперь состояние войны с Японией и вести войну на два фронта. Советский народ и советское общественное мнение не поняли бы и не одобрили бы политики объявления войны Японии в настоящий момент, когда враг еще не изгнан с территории СССР, а народное хозяйство СССР переживает максимальное напряжение…
Наша общественность вполне сознает, что объявление состояния войны с Японией со стороны СССР ослабило бы сопротивление СССР гитлеровским войскам и пошло бы на пользу гитлеровской Германии. Мы думаем, что главным нашим общим врагом является все же гитлеровская Германия…»
Конечно же, решающее значение имел второй аргумент — относительно неразумности в данный момент (в условиях критической ситуации на советско-германском фронте) ввязываться в войну на Дальнем Востоке. Зная характер сталинского режима, трудно поверить в значение таких обстоятельств, как соблюдение норм международного права и общественное мнение (его-то в СССР как раз и не имелось). Тем не менее президент США с пониманием отнесся к позиции советского правительства, однако надежд, связанных с использованием советской военной мощи против Японии, естественно, не оставил. Позиция Сталина изменялась в соответствии с событиями на европейском театре военных действий. Уже 20 декабря 1941 года в беседе с британским министром иностранных дел А. Иденом он был менее категоричен в обсуждении этого вопроса. В частности, он отметил: «Если СССР объявил бы войну Японии, то ему пришлось бы вести настоящую, серьезную войну на суше, на море и в воздухе. Это ведь не то что декларация войны, которую Японии могла бы объявить Бельгия или Греция. Стало быть, Советское правительство должно тщательно учитывать свои возможности и силы. В настоящий момент СССР еще не готов для войны с Японией. Значительное количество наших дальневосточных войск в последнее время было переброшено на Западный фронт. Сейчас на Дальнем Востоке формируются новые силы, но потребуется еще не меньше четырех месяцев, прежде чем СССР будет надлежащим образом подготовлен в этих районах. Было бы гораздо лучше, если бы Япония напала на СССР. Это создало бы более благоприятную политическую и психологическую атмосферу в нашей стране. Война оборонного характера была бы более популярна и создала бы монолитное единство в рядах советского народа». Затем он прибавил, что был бы готов возобновить разговор на тему дальневосточной ситуации весной 1942 года.
