При втором посещении Тибета запомнилась беседа с учителем Ташидавой. Бывший чела — малолетний лама — рассказал мне о зловещем обычае, вроде бы никак не совместимом с буддийской заповедью бережно относиться к любому живому существу. При возведении культовых зданий под каждым из его краеугольных камней заживо хоронили ламу-подростка с выявленными телепатическими способностями.
В монастыре, куда родители отдали Ташидаву, в 1957 году рухнули перекрытия. Работая на разборке развалин, двенадцатилетний чела случайно узнал, что отобран для религиозного подвига. Ему предстояло погрузиться в состояние самадхи, то есть остановить сердцебиение и дыхание, и лечь в нишу, которую накрывают каменной плитой. Ташидава в ужасе бежал из монастыря, воспользовавшись метелью, и лишь благодаря этому остался жив. Не так давно при реставрации здания под фундаментом были обнаружены детские скелеты. Говорят, что человеческие останки под краеугольными камнями монастырей служат как бы радиомаяками для телепатических контактов между разбросанными среди гор обителями. А в том, что такой беспроволочный телеграф в Тибете существует, сомневаться не приходится. Из-за перевала, мол, был знак — монастырю Ганден срочно нужен костоправ, кто-то упал с обрыва.
Я привел этот пример потому, что он заставляет вспомнить известную метафору Достоевского. Заповедник средневековья был далек от идиллии, от современного представления о правах человека и неприкосновенности личности.
Реформы, осуществленные после мятежа 1959 года, были хоть и жесткими, но прогрессивными. Земледельцев и скотоводов освободили от крепостной зависимости, от податей и повинностей. Им безвозмездно передали пашни и скот, изъятые за выкуп у прежних владельцев. Однако происходившее одновременно массовое разрушение монастырей и храмов можно сравнить лишь с репрессиями против ламаизма в Монголии в 20-х годах. К началу «культурной революции» из двух тысяч тибетских монастырей осталось три сотни. А после нее уцелело лишь около десятка.
Известно, что в стремлении «сокрушить феодально-религиозную культуру прошлого» особенно неистовствовали тибетские хунвэйбины, вернувшиеся после обучения в пекинских вузах. Именно они сровняли с землей Ганден.
Но известно и другое. Монастырь Сера, храм Джокан, дворец Потала уцелели потому, что по указанию премьера Чжоу Эньлая Народно-освободительной армии было приказано не подпускать хунвэйбинов к этим историческим памятникам. У феодалов и монастырей, которые участвовали в мятеже 1959 года (как, например, Дрепан), пашни и пастбища были конфискованы. У тех, кто не участвовал в вооруженных выступлениях (например, Ташилумпо), средства производства были выкуплены.
