В зимнем саду, лениво развалившись в кресле, сидел консул Хуземан, перед ним — его зять командир подводной лодки капитан-лейтенант Тен Бринк.
Хуземан был не в духе. Приходится отпустить Анни, которая хозяйничала у него, пока Ютта была в деревне. Теперь дочь вернулась в город. В деревне, хотя и скучно, но зато безопаснее — нет таких страшных бомбардировок. Но все-таки консул был озадачен не только этим. Что же произошло?
Власти узнали, что у консула есть служанка и заставили Анни пойти работать на военный завод, где изготовляли снаряды. Еще год назад консул использовал бы все знакомства и, будучи владельцем нескольких работающих на военную промышленность фирм, не допустил бы, чтобы его оставили без прислуги.
Но теперь… Теперь, пожалуй, лучше не показывать лишний раз своих связей с этим режимом. Ибо… Вот это-то «ибо» и было той черной кошкой, которая пробежала между консулом и его зятем. Хуземан считал, что теперь лучше всего смотреть на вещи и события трезво и реально.
Недавно — это было в первый день отпуска Тен Бринка, — открывая бутылку своего излюбленного вина, консул сказал:
— Видишь, мальчик, вот этого они еще не могут нас лишить.
— Это замечательно, папа, что ты так говоришь. Раньше…
— Ну да, да, — рассмеялся Хуземан, — мы ведь все же взрослые люди. Никого не обманываем, но и не допустим, чтобы нас провели. Или при той обстановке, какая сложилась сейчас, ты еще веришь в победу? Ну хорошо, я не хочу ставить тебя в неловкое положение. Но что касается меня, то я считаю, что пора уже перестраиваться на иной лад.
«Крысы бегут с тонущего корабля», — подумал капитан-лейтенант, а вслух сказал:
— Значит, ты готовишься к чему-то новому, папа? Интересно знать, как ты себе представляешь это новое?
— Бог его знает! Ведь в мире нет ничего вечного, все меняется. Будь здоров!
— Ну, хорошо. Ты же был всегда там, где бывает наш господь бог, — у сильных мира сего. Интересно, пригодятся ли новым представителям сильных мира сего твои заслуги перед фюрером?
— Об этом уж позабочусь я сам, — недовольно пробурчал консул.
— Сам! Сам! — вспылил моряк. — Тогда, по- твоему, пусть государство летит к черту? У тебя и тебе подобных одна забота — нажиться, набить карман!
— Позволь, позволь! — вскочил старик. — Как ты смеешь со мной так разговаривать?
— Я говорю, как солдат, который за таких вот, как ты, идет на смерть!
Услышав громкий спор, из соседней комнаты вышла растерянная Ютта:
— Не хватало еще, чтоб вы поссорились! Ведь, в конце концов, папа думает о нашем счастье.
