Ответы Геммеля озадачивали и ошеломляли фенриха. Они были ясными и продуманными, в них не было и следа личной неприязни или придирчивости. Геммель говорил с фенрихом серьезно, сдержанно. Его рассказы были для Вильдхагена такими волнующе новыми, что после встреч с машинистом он часто задумывался над ними.
Сегодня он пришел, чтобы расширить свои технические познания и узнать кое-что о политических взглядах Геммеля.
— Геммель, объясните мне, пожалуйста, еще раз назначение и устройство главного электромотора.
— Ну что же, пожалуйста. Итак, главный электромотор необходим для движения лодки в подводном положении. В отличие от дизеля… — машинист вдруг замолчал и очень серьезно посмотрел на юношу. — Господин фенрих, я, конечно, беспокоюсь не о себе. Но я прошу вас, подумайте над тем…
— Электромотор! Геммель! Разве это относится к…
— Поверьте мне, я ничего не имею против ваших бесед со мной, но это может иметь для вас неприятные последствия! У меня на этот счет нюх. Обер-лейтенант Краус уже давно следит за нами.
— Да бросьте вы, Геммель! Вас уже призраки начинают преследовать. Обер-лейтенант сейчас на мостике.
Но машинист стоял на своем:
— Первый помощник ведь не один. Все машинисты здесь внизу хорошие парни, нам их нечего бояться. Но на лодке есть еще несколько таких, ну, да вы и сами знаете каких. Это как раз о них говорят: товарищи-подлецы…
Фенрих озадаченно посмотрел на приветливое лицо Геммеля. Что это? Объяснялось ли это простым чувством враждебности к людям или же у этого разжалованного «политического» были основания предполагать такое?
— Вот что, Геммель, послушайте-ка. Я знаю, что вам пришлось кое-что пережить. Я могу представить себе, что это сильно действует на человека, расстраивает, выбивает его из колеи, ожесточает и восстанавливает против других. Но когда-нибудь, в один прекрасный день, все это пройдет.
Приветливое выражение на лице Геммеля сменилось ироническим.
— Погодите, дайте мне договорить! — продолжал Вильдхаген. — Я еще не кончил. Я хочу сказать, что ваша служба здесь, на лодке, поможет вам… что вы снова станете полноценным… нет, я думаю, что вы, как военный человек, снова получите должное признание.
Фенрих покраснел до корней волос. Серьезный, почти сострадательный взгляд машиниста привел его в замешательство. Он вовсе и не помышлял поучать или тем паче обижать Геммеля.
Геммель открыл было уже рот, чтобы возразить, но вдруг послышались чьи-то шаги. Бросив быстрый взгляд в сторону переборки, он спокойным голосом заговорил:
