Отступник | страница 8



— Не могу.

— Почему?

— Видели тебя в неположенном месте в неположенное время, слоняющегося без приказа, экипированного не по форме две недели назад, между Свалкой и Темной долиной, в компании черт-те кого.

— Меня там не было.

— А вот это, Сережа, ты врешь. Если бы на тебя Ремезов показал, я бы ходу подозрениям не дал. Знаю, вы друг друга не любите. Только вот видели тебя нейтральные сталкеры из группы Ореста. Ты же на их появление среагировал тем, что в сторону вильнул и дал деру, и твой дружок с тобою вместе.

— Не было такого никогда.

— Хватит!

Лицо Крылова начало краснеть, наливаясь кровью, я только сейчас понял до конца, насколько он в ярости.

— На вот, смотри! — Что-то стукнуло о крышку стола под самым моим носом.

— Пуля, которую Волобуенко вынул из тела Тихона, — добавил Крылов, отдышавшись. — Ни к одному типу оружия не подходит. Кто бы ни стрелял ею, а с хутора он ушел живым. И был то не твой Костя, а человек на порядок опаснее. То есть из-за слабости своей и никчемных соплей ты, Морокин, просрал задание, невыполнение которого нам дорого обойдется в борьбе против Зоны. Вот этой пулей, которой убили Тихона, я бы с удовольствием сам тебя пристрелил, если бы мог. Предатель хренов. Сколько ребят из-за таких, как ты, полегло…

Я молчал, не зная, что сказать. Наверное, я при этом выглядел как затравленный псевдопес. С лица Ремезова, во всяком случае, не сползала ехидная ухмылка. Кое-где в углах истертого генеральского ковра еще можно было разглядеть остатки веселеньких цветов, так вот — Крылов ходил взад-вперед, топча их подкованными ботинками, и даже пару раз неловко и растерянно запнулся об угол этого ковра, чего с ним на моей памяти никогда не случалось.

— Знаешь, в чем-то я тебя понимаю, Сережа, — внезапно добавил он. — Жалость, мать ее. Они на твоей жалости сыграли. Раньше ты парнем был правильным, бойцом умелым, этого не отрицаю. Поэтому давай поступим иначе. Ты мне сейчас рассказываешь все прямо и начистоту. Кто тебя завербовал, как выглядел, где встречались, про что говорили, все до последней детали. Взамен даю слово чести, что мы тебя не расстреляем. Доведем до границы Кордона с большой землей, и вали после этого к матери поиметой. В общем, я сам прослежу, чтобы тебя не убили, по крайней мере здесь и сейчас.

Я знал, что он не лжет. В эти минуты я полностью ему верил, и честность мотивов Крылова никогда не вызывала у меня сомнений. Исходя из здравого смысла и логики вещей, надо было раскалываться, но я этого сделать не мог. По одной простой причине.