Старший наступил на тельце и всадил нож в короткую шею. Тварь затихла.
- Пошли что-ли?
- Вон лестница - показал, отскобливший от грязи маску, Рябой. - Мы здесь так нашумели, что лучше свалить по добру, пока шанс есть.
- Полезли, - решился Саян.
Он закинул винтовку на плечо и начал карабкаться наверх. Осторожно приподнял люк. Плавно, будто боялся, что в этот самый момент неизвестный стрелок всадит в узкую щелочку заряд картечи:
- Вроде чисто.
- Чего там? - спросил лысый.
- Дома, - зло и лаконично ответил Саян.
Он плавно вылез на поверхность и по-пластунски пополз к ближайшим кустам, густо облепившим первый этаж белой высотки. Тихонечко свистнул, перехватив M-16.
Шире русской души может быть только русская жопа. Рябой пролез, а вот лысый застрял. Смертин, как идиот, мялся один в коллекторе, наблюдая за Жориными потугами. То ли фляжка у него зацепилась, то ли рюкзак. В темноте толком не различишь. Алексею показалось, что впереди по грязи зачмокали маленькие ступни. Что они приближаются и вот-вот выпрыгнут из тьмы. Повалят его, вцепятся мелкими зубками в шею, щеки, выцарапают глаза. А лысый все мялся. Когда стало совсем жутко, сверху ударил свет.
Давай, - появилась из-за края улыбающаяся рожа бугая.
Стрингер тяжело выкарабкался на поверхность и сразу же пополз на четвереньках в укрытие. Перевел дыхание, раздвинул ветви и обалдел.
Туман рассеивался, оставляя на комбинезоне и кустах крупные капли влаги. Деревья тихонечко плакали.
А впереди раскинулся город. Ужасающе прекрасный в своем молчании. Смертин мысленно прокрутил пленку назад. На улицах появились машины, сновали люди, по зеленым аллеям гуляла молодежь. Строгие мамашки катили коляски, верещала детвора, играя в «чижа». Город жил, как и тысячи других. Он дышал энергетикой жителей, подмигивал светофорами. Он был полон голосов.
Белая вспышка и все исчезло. Посерело. Осунулось. Умолкло.
Умерло.
И застыло на века в ожидании. Город тихонечко плакал, понимая, что назад ничего уже не вернуть. Но он все равно ждал.
Это мог быть любой другой город. На севере, на юге, в степях Поволжья или на Урале. Любой. Он все еще был внешне похож на своих собратьев, сгнивая изнутри. Молчаливо наблюдая, за безумным миром, который в него вцепился радиоактивными когтями. За широкой, поросшей тополями и елями площадью Алексей увидел огромное здание. Он аж вздрогнул от неожиданности. Точно такое же стояло на его малой родине, в Охотске. Сердце противно заныло. Лицевой витраж в два этажа разгромлен. Узкие серые опоры местами покосились, не было ни одного живого места. Его постепенно окружали неестественно кривые, покрытые бледно-желтой листвой тополя. И стекло. Вся площадь засыпана стеклом. С крыши на стрингера глядела все еще целая надпись на русском: «Дворец культуры «Энергетик».
