Вик умер. Не от жажды. Скорее всего, от внутреннего кровотечения. От уголка губ до шеи пробежала тонкая нитка подсохшей крови. Стеклянные глаза упорно дырявили потолок.
Смертин не помнил, как добрался до подвала. Он осознал себя уже сидящим над телом Вика. Пальцы крепко держали бесполезную фляжку.
Стрингер даже не заметил, что лишай исчез. Из-под обрывков одежды выглядывала перемазанная грязью и копотью нормальная человеческая кожа. Смерть издевалась над ним. В который раз отпускала. Играла, словно кошка с привязанным к ниточке фантиком. Фантик надрывно хрустел, мялся, а ниточка все не рвалась. Так нельзя. Нельзя постоянно сжиматься в предчувствии последнего вздоха, отбрыкивать от себя этот мир, а потом снова его осязать. Никакой мозг не выдержит. С ума сойдет. Сбрендит. Все равно, что вкалывать человеку яд и наблюдать за реакцией. Ведь он не знает, что в чай подмешано противоядие. Жутко. Грот-мачта совсем надломилась.
Алексей вышел из транса. Надо было что-то делать. Чем-то себя занять. Он осторожно сгреб обе ноги сталкера и потащил тело к выходу. У самой двери из-под ног в сторону метнулась стайка чернобыльских крыс. Уже почувствовали, падальщики. Уже готовы разорвать.
Смертин выволок тело за хлипкую, местами поваленную ограду автомойки, уложил на траву. Куртка на правой руке задралась. «Витя», - прочитал простенькую татуировку Алексей.
Бред. Все это бред.
Он достал нож и начал ковырять ватными руками могилу.
Смертин не знал, сколько потратил времени. Но он все делал на совесть. Даже крест сладил из кусков забора, на котором аккуратно вырезал: «Виктор. Вик. 19 августа 2031 г.»
Нервы подвели.
Стрингер сидел на земле и тихонечко поскуливал, обхватив голову руками. По заросшим грязно-рыжей щетиной щекам текли крупные слезы. Грудь конвульсивно вздрагивала.
Впервые стрингер прочувствовал утрату на себе. Не было объектива камеры. Нечего было снимать, да и не стал бы он. Сотни раз записывал смерть и ничего не ощущал. Совсем ничего. Просто работал. А здесь…
Вик стал неотъемлемой частью этих бессмысленных пугающих обрывков бытия. Этого блеклого безумия. Безумия Зоны. И теперь он ушел. Вырвало с корнем. Будто оторвали часть души и швырнули на помойку. Вик - просто пример. Грязная картинка, нарисованная костлявой старухой. Его колотило от того, что последние несколько дней все вокруг дохли. Именно дохли, страшно и нелепо. Этот мир перемалывал. Словно специально тренировался, словно только для этого и был создан. Его трясло от осознания того, что он тоже когда-нибудь оступится, ошибется, сломается. И это будет скоро. Очень скоро.
