Он посмотрел на гранату.
Смертин долго заставлял себя не смотреть, зажмуриться, будто бы и нет ничего. Есть только вдох и выдох, очередной вдох и очередной выдох. Бесконечные секунды, растекающиеся медленно, будто остывающая смола. Вдох. Выдох.
Но он с дури открыл глаза.
Панический страх проник в мышцы, пробежал гусиной коже по спине и впился в дрожащие пальцы. Тут уже не до попкорна. И уж точно не до шуток.
Между ними зажат другой мир, другая вселенная, ничто, бесконечность.
Стрингеры не ведают страха. Опасность - да. Но только когда на плече камера, и они творят. Они не боятся, потому что в душе считают себя избранными. Кто еще может подарить славу? Никто. Только они решают, кто подлец и трус, а кто - герой. Только они открывают глаза, меняют угол зрения на этот мир. Вечность, пойманная в объектив… Поэтому их убивать нельзя. Граната убеждала в обратном.
На голове Смертина урчала «Пчела». Она тоже уставилась своим миниатюрным объективом на застывшую в руках смерть. Но Алексей об этом не знал. Нет стрингера. Есть только человек, забвение и кислый запах пота.
Он был заворожен. Стальная оболочка гипнотизировала, словно кобра. Пальцы становились мягкими, податливыми, скользкими. Убийственными. Алексей все сильнее вжимался в стену, будто пытаясь отстраниться. Кобра не отпускала, следила за каждым его движением, готовая в любой момент разорвать в клочья.
Из транса вывели выстрелы.
- Блэк-Джэк! Бросай оружие. Судить тебя будем! - орал Бешеный, меняя магазин.
- Сам бросай! - раздалось совсем с другой стороны, - Оставлю жить, если до бара голыми дойдете!
- Переодетые «отмычки», - крикнул Пирог с чердака, - Слон нас сдал. Сука! Шесть или семь заходят с оврага. Вик…
О крышу ударили гранаты. Одна скатилась по шиферу и грохнула, обрушив целый угол. Вторая юркнула прямо в щель. Они рванули практически одновременно. Часть перекрытий рухнуло, осыпав кусками досок и клочками шифера. Прямо перед Смертиным на пол упало развороченное тело того-самого Пирога. Одной ноги не было. Грудь вскипела кровью. И только глаза смотрели с обидой в никуда.
В ушах засела вата, а в глазах пыль. Странно, но гранату он умудрился не уронить.
Стреляли ото всюду. Пули с противным чавканьем вгрызались в подгнившие бревна, рикошетили от кирпичей, разрисовывали стены. Бешеный и Вик пытались огрызаться, но их зажали с обеих сторон. Раскрытые «отмычки» успели доползти до ржавой цистерны и теперь палили без разбора практически в упор.
