— Бонапарт водил дружбу с якобинцами? — удивился Александр. — Вот уж никогда бы не подумал.
— А наш генерал тоже понимает, что дружить надо с разными людьми, — усмехнулся Колиньи. — Особенно с теми, кто у власти. Баррас поглядывает на вас косо: признавайтесь, какую мозоль вы ему отдавили? Он очень опасный человек. И власти у него только сегодня меньше, чем у Бонапарта, потом он все вернет.
— Куда вы клоните? — Они отошли уже достаточно далеко, чтобы не слышать голоса Бочетти, и Остужев взял себя в руки. — Я совсем недавно познакомился с Бонапартом, это вышло случайно. А Барраса видел один раз, когда пришел сюда с шефом по его приглашению.
— Что ж, значит, мне показалось. — Колиньи как-то по-волчьи улыбнулся. — Рад был поболтать, однако уже слишком поздно. Мне пора проводить графиню в ее апартаменты.
Спустя несколько минут они уже спускались по ступеням крыльца к поданной карете. Колиньи едва не волочил за собой спутницу.
— Успокойтесь же! — попросила она. — Можно подумать, будто я в чем-то виновата!
— Вроде бы нет, — буркнул Колиньи, подсаживая ее в экипаж. — Но денек определенно не сложился. Чертов Бонапарт разгромил мятеж, который мы готовили полгода. А теперь, когда я достал из рукава туза, я имею в виду тебя, он откровенно воротит свою надменную корсиканскую морду.
— Дай мне кролика. — Бочетти уселась и расправила платье. — Все ведь так просто.
— Кролика надела дура Богарне. — Колиньи выругался. — Сколько раз говорил себе: не связывайся с глупыми женщинами! Они навредят, сами того не желая. Я просил ее носить кролика для Барраса, а она вышла в зал с разноцветными глазами. Наверное, еще и не заметила. Я, конечно, потребовал немедленно снять фигурку, но кто-то мог успеть обратить внимание.
— Кое-кто поглядывал на нее с большим интересом, — вспомнила Джина. — Как раз в начале приема, но и во время банкета тоже. Я имею в виду нашего друга Наполеона Бонапарта.
Глава пятая
На двух службах
Прошло несколько дней. Париж залечил раны, люди на улицах снова улыбались. Остужев еще дважды встречался с Бонапартом по его приглашению. Встречи были довольно короткими, в основном вопросы задавал молодой генерал, чрезвычайно любопытный и, видимо по этой же причине, весьма эрудированный. Но более всего поражала Остужева в этом человеке его работоспособность. Всюду он только и слышал: Бонапарт сделал, распорядился, разработал, изучил… Он просто измотал Барраса и других руководителей Конвента, при каждой встрече предлагая множество нововведений. При этом по любому вопросу он готов был предоставить аргументированное объяснение. От всего этого влияние Бонапарта не только не падало, но лишь росло. И это, кажется, всерьез раздражало Барраса.
