Полгода он отработал в гараже колонии для малолеток, потом его перевели во взрослый гараж, в смысле, в обычную колонию. Еще через три года освободили условно-досрочно. Виталий вышел на свободу и направился прямиком в автомастерскую к папе.
Ровно через год после этого он опять загремел на нары и опять по той же статье, правда, на сей раз под его молотилки попали не менты, а вполне приличные молодые люди, футбольные фанаты. Четверым из них чем-то не понравился мирно идущий по своим делам работяга, поэтому один взял да и разбил о его голову бутылку. В ответ он ударил их ровно три раза, потому что один из них сбежал.
Виталий сам вызвал «скорую», следом приехала милиция. На этот раз самый справедливый в мире суд отмерил ему «восьмерку» и отсидел он ее от звонка до звонка. Когда выходил на волю, начальник колонии со слезами на глазах и надеждой во взоре провожал его до ворот.
— Сказал, когда опять заметут, — пояснил собеседник, — то сразу к нему.
— Так тебя полюбил?
— Не то слово, — хмыкнул он. — Он на мне такие бабки поднимал, ты не поверишь.
— Это как?
— Да так, — пояснил Виталий. — Открыл самый настоящий автосервис для иномарок, мы там с напарником день и ночь горбатились.
— Забесплатно?
— Кормили.
— Послушай, — спросил я. — А там, на зоне тебя не обижали?
— Скажешь тоже, — он вопросительно посмотрел на меня, я все правильно понял и налил. — Там все обо всех знают. Один разок какой-то спортсмен начал было гнуть пальцы…
— И?
— Я взял лом и немного согнул о шею.
— Его?
— Свою, — покачал головой. — Я же не зверь какой. Тот сразу все понял и отвалил.
Он опять вернулся в автосервис, через год познакомился с хорошей женщиной, своей нынешней женой. Родилась дочка.
— Теперь понимаешь? — спросил он.
— Да, — ответил я. — Извини.
Он действительно до смерти боялся. Потерять то, что, наконец, получил от жизни. Не знаю, как бы я сам поступил на его месте. Очень может быть, что точно так же.
* * *
Стемнело, я сидел на кухне, курил и уныло хлебал остывший чай. Куцые обрывки мыслей, не задерживаясь надолго, пробегали по мозгам и исчезали. О чем я думал? Да ни о чем конкретно и обо всем сразу, трудно ответить. Только, уж больно погано было на душе.
В дверь позвонили, я неохотно оторвал задницу с табурета и, шаркая, как старый дед, ногами, отправился открывать.
— А у нас сегодня пельмени, — радостно сообщил Виталий. — Пойдем.
— Без обид, — уныло ответил я, — но сегодня лучше без меня.
— Что с тобой, сосед?
