Бертье вышел в боковую дверь и через некоторое время возвратился в сопровождении четверых господ, один из которых — худощавый, с военной выправкой старого служаки — показался Шарвену знакомым. Где-то он его видел, но где и при каких обстоятельствах — вспомнить Шарвен не мог. Второй — толстяк, в шевиотовой тройке, с алмазной булавкой на галстуке — наверняка был дельцом-промышленником, хотя скорее походил на коммивояжера. Третьего Шарвен окрестил «профессором»: солидная залысина над крутым красивым лбом, острый и в тоже время какой-то блуждающий взгляд карих глаз, очки с золотыми дужками, но без оправы, довольно тонкая шея, чудом державшая крупную голову с холеным породистым лицом. На четвертого Шарвен не стал обращать внимания: серая, бесцветная личность заурядного клерка с мутными глазами пропойцы, подобострастно следившая за каждым движением того худощавого типа, в котором Шарвен признал военного.
Спокойно, без суеты и шума, гости уселись за стол и, когда Бертье наполнил кружки и хотел было произнести тост, его прервал «профессор».
— Господа! — Голос у него был сильный, но в меру властный, движения руки, в которой он с едва скрываемой брезгливостью держал массивную глиняную кружку, напоминали движения проповедника. — Господа, — повторил он, — позвольте мне выразить искреннюю благодарность хозяину этой гостеприимной виллы… Мы благодарим вас, мсье Бертье, за вашу инициативу начать движение французских авиаторов, которое направлено на пресечение некой заразы, угрожающей человечеству потерей тех духовных ценностей, что оно приобрело в течение многих столетий. Вы, конечно, знаете, господа, о какой заразе я говорю — о той заразе, против которой восстал испанский народ во главе со своим вождем генералом Франсиско Франко. Никто из нас не сомневается, что движение это будет разрастаться с невиданной быстротой, но тысячу раз слава тем, кто первым готов принести в жертву и свой покой, и свою жизнь…
«Профессор» умолк, свысока обвел взглядом сидящих за столом и остановил его на Шарвене и Гильоме Боньяре. Изобразив на лице подобие улыбки, он продолжал:
— Я счастлив был узнать от полковника Бертье, что молодое поколение Франции и лучшие ее представители среди авиаторов не остались в стороне от той борьбы, которая уже охватила многие народы. Франция — нейтральная страна, мы за полное невмешательство в дела Испании, но кто смеет запретить честным французам-добровольцам стать на сторону правды и совести?!
