Модест Сливинский! Полковник пожертвовал бы многим, лишь бы задержать бандеровского агента.
Кирилюку фамилия Сливинского показалась знакомой. Где–то он уже слышал ее, но как ни старался, не мог вспомнить, где именно. И все же она была знакома ему…
Несколько дней эта мысль не давала Петру покоя, и наконец он вспомнил. О делах Сливинского ему рассказывал когда–то Евген Степанович Заремба — кажется, предупреждал, что тот агент гестапо.
Петр позвонил Евгену Степановичу и пригласил его к себе: мол, придет Левицкий, попьем кофе, да и дело есть.
Катря собрала кой–какой ужин: с продуктами не густо — существовала еще карточная система. Евген Степанович принес корзиночку клубники. Катруся обрадовалась ей, будто не видела целый век; пожалела, что брат пренебрегает огородом — когда–то и у нее была клубника.
Катря накрывала на стол, а Петр, отозвав в сторонку Зарембу, спросил:
— Не помните ли вы некоего типа — Модеста Сливинского?
Заремба размял сигарету. Ответил не спеша:
— Слышал.
Левицкий сидел в уголке, смотрел исподлобья, вроде бы и не интересуясь.
— Кто он такой?
— Имел отношение к правительству Стецко. Потом как–то уцелел и торговал на «черном рынке». Агент гестапо.
— Вы видели его?
— И не раз…
— Помните в лицо? — обрадовался Петр.
Заремба пожал плечами:
— Конечно.
— И узнали бы?
— Не сомневаюсь.
— Не могли бы вы вспомнить все, что касается Сливинского?
— Это очень важно, Евген Степанович, — вмешался из своего угла Левицкий. — Нас интересуют его привычки, манеры, поведение в обществе, знакомства…
Заремба задумался.
— Этакий хлыщ! — начал он, наморщив лоб. — Не первой молодости, но любит красоваться. Хорошо одевался… Я, собственно, видел его лишь на расстоянии, ближе не доводилось… Но постойте… Это же ты, — ткнул он пальцем Петру в грудь, — должен знать о нем больше, чем я. Подпольная организация поручила тебе открыть в городе магазин. Если так, то обязательно пришлось конкурировать с «черной биржей». А Модест Сливинский был королем этой биржи.
— Вы же знаете, — развел руками Петр, — я только номинально считался главой фирмы, а всеми делами занимался…
Он не успел договорить.
— Фостяк! — воскликнул Заремба. — Как я сразу не догадался? Фостяк знает его как облупленного. Если ему пришлось конкурировать со Сливинским, должен знать. А впрочем… — Он подошел к телефону: — Мы сейчас все выясним.
— Евген Степанович… — хотела остановить его Катря, но он отмахнулся и завертел диск.
— Михайло? Заремба беспокоит. Что ты сейчас делаешь? Лежишь! И что с тобой? Ну это черт знает что, в твоем возрасте такая болезнь… Сердце испортить, брат, это свинство собачье… Как чувствуешь себя? Тогда вот что, мы к тебе придем. Хотел бы ты видеть Петра Кирилюка? Посылай тогда за бутылочкой, и немедленно!
