— Итак, послушаем старшего лейтенанта Буракова, — то ли предложил, то ли приказал он, — а потом уже и остальных.
Старший лейтенант Бураков, коренастый, широкий в плечах мужчина лет тридцати, встал и, уставившись в какую–то точку на стене, заговорил, словно отдавал рапорт:
— Наша группа была создана для наблюдения за явкой на улице Маяковского, дом сорок три. Имели задание выявлять всех, кто придет на явку, следить за ними, но не задерживать. Одиннадцать дней наблюдения не дали ничего, но двадцать четвертого мая, в восемь часов тридцать девять минут, появился этот тип, которого потом опознали как бандеровца Воробкевича. Почти сутки не выходил из квартиры. Двадцать пятого мая под вечер он совершил прогулку до Академической улицы. Заходил в павильон «Пиво — воды», выпил две кружки пива, с буфетчиком не разговаривал. На следующий день утром читал газету в сквере напротив собора святого Франциска на Карпатской улице. Вошел в собор, только постоял в притворе и почти сразу вышел. Снова сидел в сквере — приблизительно до полудня. Блуждал по городским улицам, обедал на Люблинском базаре. Ночевал на явочной квартире. Утром вышел рано, доехал на трамвае до Карпатской улицы. Сидел около часа на той же скамейке, что и накануне. Входил в собор, молился, поставил свечку. Когда вышел на улицу, видно, что–то заметил, потому что юркнул через проходной двор к центру, пытался оторваться от нас на трамвае. Когда понял, что не уйдет, выстрелил в лейтенанта Абовяна, ранил его и побежал по направлению к улице Зеленой. — Старший лейтенант передохнул. — Очень хорошо знал город, — продолжал он, — потому что чуть не убежал через сады. Пришлось стрелять, ну, и получилось так, что со второго или третьего выстрела… — Бураков развел руками, но, вспомнив, что стоит, перед начальством, тотчас же снова вытянулся.
— Чудесно, товарищ старший лейтенант, — с любопытством посмотрел на него Левицкий. — И какие же выводы вы сделали?
Бураков смутился. Прикусил нижнюю губу и вдруг решительно выпалил:
— На протяжении двух дней в одни и те же часы Воробкевич сидел в скверике на Карпатской улице. Очевидно, ждал кого–то.
— А вы его спугнули!.. — недовольно сверкнул глазами Трегубов.
Левицкий скосил на него глаза, но никак не реагировал на его вспышку.
— Вероятно, вы правы, — протянул он, задумчиво глядя на старшего лейтенанта. — Такой вывод напрашивается сразу. — Повернулся к начальнику управления: — А что дал обыск явочной квартиры?
