Казалось, Вильямс мог торжествовать, но… эти коллекции некуда было ставить, для них не оказалось места, и Вильямс уже не успевал сам обрабатывать все. Ящики с монолитами громоздили друг на друга, и один Вильямс быстро ориентировался в этих «пирамидах», когда нужно было достать тот или другой из них, чтобы показать студентам на лекции, В феврале 1902 года Вильямс писал директору института: «…при кафедре уже имеются коллекции почв, характеризующие целые местности, которые еще совсем не изучены. К таким принадлежат, например, коллекции почв Тобольской тайги, почв Южно-Уссурийского края, Семипалатинской области, почв Акмолинской области, почв Туркестана, почв Памира и Шугнана, представленных сотнями образцов. И весь этот материал лежит без разработки благодаря невозможности сортировки его и боязни потерять почти незаменимые образцы… Огромная коллекция монолитных образцов почв… недоступна, ибо сложена в кучу, как дрова… как страдают при этом самые образцы, в которых самое важное их строение и из которых многие доставлены со страшным трудом из-за тысячи верст».
Там же Вильямс писал: «Огромный материал по изучению русских пшениц… не может быть систематизирован, ибо лежит в корзинах и бумажных мешках и два раза в месяц приходится его перекладывать для защиты от мышей».
Что может ярче этих строк, написанных самим Вильямсом, охарактеризовать то. положение, в котором находились его коллекции!
Вильямс видел, что не только внедрение достижений науки в русское сельское хозяйство, но и само развитие этой науки находится в коренном противоречии с существующими порядками. На горьком личном опыте убеждался он в этом.
XI. «СЧИТАТЬ ДЕЛО ЯКОБЫ НЕ БЫВШИМ»
«Так охранялись царем и труд, и собственность, и право земледельца».
В. Р. Вильямс.
Долго не гас свет в кабинете Вильямса. Возвращаясь вечером домой, он приносил с собой мешочки с очередными образцами семян, присланных для проверки на контрольно-семенную станцию. Весь штат станции состоял из двух человек, включая ее руководителя, а проверка семян была делом кропотливым, требовавшим напряженного внимания.
И за этой работой Вильямс проводил нередко значительную часть ночи. Он сидел за своим письменным столом, склонившись над лупой, установленной на штативе, и методическим движением пальцев отделял от горстки семян клевера все посторонние примеси. Отделив семена клевера, он принимался за еще более кропотливую работу, — нужно было тщательно разобраться в сорняках, определив все их виды, нужно было прийти к твердому решению по каждой партии семян, присланных на экспертизу. От результатов экспертизы зависела в значительной степени будущая урожайность трав или хлебов, семена которых были присланы на проверку. А иной раз от результатов экспертизы могла зависеть и судьба многих сотен крестьянских хозяйств, как это случилось летом 1902 года.
