Как только человек становится уголовником, он больше нигде не будет себя чувствовать так хорошо, как в тюрьме рано или поздно он туда возвращается. Со временем тюрьма становится его альтернативным обществом. Здесь он чувствует себя комфортнее, здесь он чувствует себя как дома; никто не смотрит на него свысока. Здесь все преступники. Здесь нет священников, мудрецов и святош. Здесь все — жалкие людишки со своими слабостями и недостатками.
Во внешнем мире его отвергают и осуждают.
В моем городе жил один закоренелый преступник. Это был прекрасный человек; его звали Баркат Миан, девять месяцев в году он проводил в тюрьме, три — на воле. В течение этих трех месяцев он каждую неделю должен был появляться в полицейском участке и отчитываться, что все в порядке и он никуда не сбежал. Я дружил с этим человеком. Моя семья была страшно недовольна.
— Зачем ты водишься с этим Баркатом? — спрашивали меня. — С кем поведешься, от того и наберешься.
— Я понимаю. Это значит, что Баркат чего-нибудь наберется от меня, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы поделиться с человеком благопристойностью.
— Когда же ты начнешь трезво смотреть на жизнь?
— Я как раз и смотрю на жизнь трезво. Не Баркат сделает меня хуже, а я сделаю Барката лучше. Или вы думаете, что его зло сильнее моего добра? Вы не доверяете моей целостности; вы верите в целостность Барката, — ответил я. — Что бы вы ни думали, я доверяю себе. Баркат не сможет причинить мне вреда. Если и будет причинен хоть какой-то вред, то мной — Баркату.
Баркат был действительно прекрасным человеком, он говорил мне: «Тебя не должны видеть со мной. Если хочешь встретиться и поговорить, лучше это сделать за городом, где-нибудь у реки».
Сам он жил возле мусульманского кладбища, куда никто не приходил, пока не умирал, — приходил, но только один раз. Ему не разрешали жить в городе. В городе никто не хотел сдавать ему жилье. И неважно, сколько он был готов заплатить, никто не хотел с ним связываться. Никто не хотел его к себе пускать. «Как ты стал вором?» — спросил я однажды Барката. «Когда меня впервые посадили в тюрьму, я был совершенно невиновен, но у меня не было денег, чтобы нанять адвоката, а людям, которые хотели меня посадить, мое заключение было на руку. Мои отец и мать умерли, когда мне было всего лет четырнадцать-пятнадцать. Остальные родственники хотели присвоить себе всю собственность нашей семьи — дом, землю, — но я им мешал. Они нашли простое решение проблемы. Они подложили мне кое-что в мешок, который лежал у меня в доме. Украденную вещь нашли в моем мешке и посадили меня в тюрьму. Когда я вышел на волю, моя земля и дом были проданы, родственники умудрились разделить и распродать все мое имущество. Я оказался на улице.
