Кий подъехал на рыжей кобыле-шестилетке с недолгим и негустым хвостом. Высокий, тонкий в поясе, а плечи — как у отца, усики на чуть скуластом лице. Под карими, как и у Рекса, глазами зеленоватые тени — с непривычки, молод еще, не окреп. Над глазами — двумя дугами края островерхого шелома с пластиной над носом. Такой же и у Рекса, только с пучком крашеных перьев. На обоих поверх расшитых цветными нитями белых сорочек — железные кольчуги, перехваченные в поясе широкими ремнями в круглых бронзовых бляхах, на бронзовых пряжках. Просторные шаровары, у Рекса — красные, у Кия — синие, стянуты по животу под сорочками тонкими кожаными очкурами, заправлены в кованые сапоги из прочной кожи молодого бычка, смазанные кабаньим жиром. Темные шерстяные плащи на каждом схвачены у плеча золотыми с каменьями пряжками. Нож и меч на поясе у Кия, пожалуй, еще наряднее отцовских. А брови под шеломом хотя сейчас не видны, но Рекс знает: они — крыльями, материнские.
Отец и сын ни слова не промолвили друг другу — для чего слова лишние? — только кони встали рядом, да сапоги соприкоснулись. Оба глядели за Истр, на безмолвную крепость, озаренную встающим солнцем, на все еще дымящиеся окрестности. Утренний ветер прилетел от реки, взбодрил гривы и хвосты коней, пошевелил края плащей и остудил лица всадников, прогоняя сонливость.
— Как там полон? — спросил Рекс, не поворачивая взора.
— Двое померли за ночь, — ответил сын, также продолжая глядеть за реку.
— Меньше возни. В Истр их!
— Уже там. Остальные — добрый полон. Всех к Горам пригоним, продавать не станем.
Рекс кивнул одобрительно. Еще помолчали, прежде чем Кий добавил:
— Одна рабыня там… не нынче-завтра родит.
— В Истр!
— Жалко же…
— Обуза в походе. В Истр, немедля!
— Отец!
— Что-о?!
У актов не было принято так долго спорить со старшим, тем более с отцом, и не просто с отцом, а с князем[1], да еще в походе. И Кий никогда прежде не позволял себе подобного. Но сейчас — какой черный дух овладел им? Брызнул огнем из-под шелома, дернул повод — рыжая кобылка заплясала под ним на месте.
— Дозволь молвить, отец! Вспомни, моя мать тоже ждет, там, на наших Горах… Тебе — сына, мне — брата… Эту утопим — Перун покарает. Что тогда будет с матерью? Побойся Перуна!
— Перун знает, кого карать. В Истр ее! Я сказал.
— Отец…
— В Истр ее!! — рассвирепел Рекс. — А ты… Ты вчера мне больше нравился!
Кий смолчал, стиснув челюсти, круто развернул свою кобылу, поднял ее свечкой и с места пустил в скок.
