— Рассказывать особо и нечего. — Вино было терпким, с фруктовым ароматом, и Энн сделала большой глоток прежде, чем продолжить: — Родилась и выросла в Манчестере. Мне двадцать один год… — Резко изогнувшаяся бровь на лице Ника напомнила ей их недавнюю перепалку по этому поводу. — Приехала сюда в отпуск. Это все.
— Все? А как насчет семьи, друзей, работы? Всего того, что и составляет настоящую жизнь? — Теперь глаза Ника буквально буравили лицо Энн.
Что ж, я знала, что это рано или поздно произойдет, сказала себе Энн. Поэтому следует постараться свести ложь к минимуму — ровно настолько, чтобы удовлетворить этот острый как бритва ум.
— У меня есть родители, брат и сестра, — ответила она. — И…
— Ну же, продолжайте. — Ник приблизился и взял ее за локоть, отчего сквозь тело Энн словно прошел электрический разряд. — Вы часто с ними видитесь? Ваши брат и сестра старше вас или моложе…
— Моложе, — поторопилась с ответом Энн. — Всего на несколько лет, но у них самих разница в год, поэтому они вечно цапаются как кошка с собакой. Что касается родителей… — она сделала глубокий вдох, стараясь сдержаться, — они совсем не похожи на меня… И мы не слишком близки.
— Понимаю. — На самом деле Ник решительно ничего не понял, но Энн не дала ему шанса продолжить расспросы. — У меня много друзей, я работаю секретаршей, а кроме того, думаю, что жаркое подгорает, — закончила она светским тоном.
Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы осознать услышанное, после чего Ник стремительно повернулся к плите, успев спасти ужин до того, как он превратился в головешки. А Энн возблагодарила своего ангела-хранителя, который не оставил ее в критический момент.
Десять минут спустя они уже сидели за старинным дубовым столом и ужинали, хотя нервозность не позволила Энн уделить должное внимание жаркому. Через открытое окно струилась приятная прохлада, и, по мере того как ночь вступала в свои права, городок внизу расцвечивался огоньками.
За ужином Ник развлекал гостью беседой, однако за его показными спокойствием и расслабленностью Энн все время чувствовала снедавшее его любопытство. Было очевидно, что колесики ясного и живого ума крутятся, пытаясь дать хозяину отгадку на головоломку, которая его мучит. Пока он рассказывает забавные истории из своей практики, все идет гладко. Но это будет продолжаться до тех пор, повторяла себе Энн, пока он в свою очередь не спросит о чем-то ее. И ей придется открыть ему хотя бы частичку правды — иного выхода нет.
