Гарри крепко обнял девушку и нежно погладил по спине. Джина с дрожью почувствовала, как его теплые губы дотронулись до ее щеки. Она вскинула руки ему на плечи, осязая щетинистость твердого подбородка. Они задержались в этой трогательной позе на некоторое время, а когда разняли взаимные объятья, посмотрели друг на друга с улыбкой облегчения.
Теперь между ними все было сказано.
Было около пяти утра, когда Джина, слабо улыбаясь, поднялась с дивана и удалилась в комнату для гостей. Она неторопливо поднялась по ступенькам лестницы, ведущей наверх, и исчезла за дверью комнаты.
Гарри искренне признал, что она отлична от других, но так же, как и прочим своим женщинам, он смог предложить ей только одно — недолгую интимную связь. Сердце Джины заходилось от боли…
Оскорбительное, отвратительное, нелепое предложение. Ей, которая с такой нежностью хранит в себе эту странную и пугающую любовь.
Столько месяцев этот самодовольный тип обрекал ее на томительное сокрытие любви и наконец вынудил порвать с привычной жизнью и спасаться бегством. Она почти призналась ему в своих чувствах, а он не удосужился ее услышать, угадать в осторожных словах опрометчивое чувство.
И как он мог рассчитывать на то, что она, именно она, такая непохожая на всех, ответит ему согласием? И не слишком ли легко он принял отказ, обнявшись с ней под конец как с товарищем?
Ей было больно и обидно.
Джина опустилась на постель и свернулась калачиком.
Она недоумевала, как могла полюбить такого ветреника. Но от ясности понимания их трагических различий ее любовь лишь пуще разгоралась. Будь она безрассуднее, то непременно внушила бы себе, что сможет изменить его. Но у Джины такой надежды не было. Оставалось страдать молча.
Для Гарри ее отказ — не беда. Он попытался, она не поддалась, они уладили это недоразумение к видимому удовольствию друг друга. Теперь Гарри просто забудет о постигшей его неудаче, стоит ей покинуть пределы графства, и сосредоточит всю свою энергию на покорении очередного женского сердца, жаждущего оказаться разбитым.
Гарри подошел к окну и оперся руками о подоконник, глядя на пробуждающийся сад. До него доносились голоса ранних птиц. Он высматривал сквозь ветви деревьев окрашенный розоватым небосклон. Это был первый рассвет, который Гарри наблюдал за долгий-долгий срок.
Он почувствовал себя изнуренно и против обыкновения безрадостно.
Весенний сад казался полуголым, но свеженькая глянцевитая листва смотрелась трогательно. Не было никакого движения. Ни ветка не дрогнула, ни птица не пролетела в расступающемся полумраке.
