Джина по мере сил пыталась бороться с проявлением неуважения друг к другу. Профессиональные переживания коллег она воспринимала как свои собственные. При этом умела сохранять беспристрастность и никогда не заводила любимчиков.
Но теперь, в свой последний день, Джина чувствовала удивительное ко всему безразличие и понять не могла, как болела всей этой суетой долгие одиннадцать лет своей жизни. Чувствами своими она была уже устремлена в будущее, которое становилось ближе с каждой минутой. Казалось, что с грядущим освобождением неимоверный груз спадет с ее плеч. И даже голоса коллег доносились до ее слуха приглушенно.
Она с нетерпением ждала того мгновения, когда покинет офис «Бридон и сын» в последний раз с тем, чтобы никогда сюда не возвращаться.
Джина не была сентиментальным человеком, любящим барахтаться в воспоминаниях, идеализируя прошлое, как какую-то сказку. Всякое случалось за эти одиннадцать лет, и плохое и хорошее. Ей было за что благодарить судьбу, ей также было в чем упрекнуть себя.
Тем более подстегивало ее нетерпение вырваться отсюда, мысль о том что прощалась она не только с маленьким кусочком вечно бурлящего Йоркшира, где родилась и выросла, заводила друзей, расставалась, имела любящую семью…
Этим увольнением Джина одним махом меняла весь уклад своей жизни. Впереди ее ждал Лондон, новая работа, новая квартира, новый круг общения, новые интересы, привычки, увлечения. Новое все!
Именно так рисовалось ей будущее — крупными радостными мазками. Она понимала, что это очень по детски, так предаваться иллюзиям предвкушений, но не останавливала себя. Она была молода, энергична, предприимчива. И этого, по ее убежденному мнению, было достаточно, чтобы заполучить если не весь мир, то хотя бы интересующую ее часть.
Джина чувствовала внутри себя волнение первоклашки. Она хотела насладиться этим ощущением, понимая, что с годами оно будет посещать ее все реже и реже. Поэтому она тихо обратилась к Натали, которая, похоже, не собиралась замолкать, торопясь излить Джине все, пока та не покинула их навсегда:
— Прости, Натали… Мне еще нужно успеть сделать несколько неотложных дел, прежде чем мы выпьем по бокальчику в знак расставания.
Босс Джины обещал закатить в честь увольняющейся подчиненной прощальную вечеринку с коктейлями. И до вечеринки оставалось ровно два часа. Это должно было стать точкой, особым знаком завершения долгого отрезка непростого пути.
Натали смущенно улыбнулась, с сожалением понимая, что слушать ее больше не намерены, и упорхнула за свой стол, закрыв дверь в кабинет начальницы, который та занимала последние четыре года.
