— Не много?! — вмешался Римас, — Да это блин свиноматка из свинофермы, ее трахнешь, так потом всю жизнь будешь хрюкать.
— Да они ее сами хотят, — сказал я, — а она на них не ведется. Вот их и бесит это.
Это были шутки, но в действительности что-то надо было делать. Изменить ситуацию можно было тем способом, который и описали белорусы, эта Анна действительно положила на меня свой глаз. Переспи я с ней, на этой ферме для меня многое бы поменялось. Но я бы на это не пошел, ни при каком раскладе, на крайний случай уехал бы в Лондон, благо денег уже было нормально, чтобы прожить там недели 2. И я стал думать, как сделать так, чтобы я стал сверху.
Каждое утро я себе говорил: вы меня все равно не сломаете.
И я нашел выход, даже ценою потери денег.
Я стал собирать только качественную клубнику, поля подчищать так, что можно было комиссии водить. При этом я не заискивал перед ними, им не улыбался, не показывал, что я считаю их отличными парнями и девчатами.
Теперь я спорил конкретно.
Анна осмотрела мой ящик досконально и выбросила всего несколько клубник.
— Иди, добирай.
Я быстро перекинул из двух соседних пинеток клубнику и показал ей на ящик.
— Так нормально.
— Я тебе сказала, иди, добирай!
Я подошел ближе к другим ящикам, уже принятым супервайзерами.
— Здесь, во-первых, не качественная клубника, во-вторых, они даже до верха не достают в отличие от моего ящика.
— Что такое? — спросил, подходя, литовец.
— Ей клубника моя не нравится, сравни, например, с этим ящиком.
Он посмотрел на ящик мой и тот, что я указывал.
— Если Анна говорит, ты должен делать.
— Может мне Нилу понести эти два ящика и спросить у него, чей должен быть принят? — неожиданно спросил я у Йонеса, глядя на него.
Литовец потупился, засчитал мне ящик и сказал:
— Ты не пугай меня!
— А ты правильно выполняй свою работу, — я взял новый ящик и прошел мимо Анны.
Это была моя первая победа, и в душе я ликовал.
Темп был мной безусловно потерян, я собирал на 30 % меньше чем остальные, зато я вышел из этой ситуации победителем. Первое время они ходили, проверяли мои ряды, копались чуть не до дна в пинетках, но ничего сделать не могли. Я спорил, дерзил и не сдавался.
Недели через 2 Римас сообщил мне, что Йонес и Юрек, совместно с Анной хотят мне создать такие условия на поле, чтобы я уехал подобно малазийцам. Если, мол, не получится на поле, то они все равно что-то придумают. Поскольку так себя вести нельзя, ведь я для них был как красная тряпка для быка, к тому же, глядя на мои действия, борзеть с ними начинали и другие. А потеря авторитета для начальства это хуже их смерти физической, поэтому они втроем и затаились.
