Итальянка Изабелла высказалась на этот счет немного даже резко, мол, это вообще глупо. Зачем, после того, как отужинал с друзьями, еще составлять какие-то письма, тем более что в принципе, это обычное лицемерие, правду все равно писать никто не будет.
— Ну, может в Италии и по другому, — парировала учитель, — вам бы стоило писать спасибо большое, что вы меня за столом не пристрелили, крестный отец был очень рад вас видеть.
Мы засмеялись, шутка с крестным отцом всем понравилась.
На перемене я направился к телефонной будке и позвонил домой.
Мама продиктовала мне телефон Гриши, еще раз спросила как я. Естественно у меня было все отлично, денег хватало, а работы здесь просто немерено.
— Ты врешь все, но голос уже получше, чем был в начале.
— Спасибо поляку, — честно сказал я, — без него здесь было бы намного тяжелее.
На большой перемене мы вышли с Зариной наверх и сели за столик.
— Как тебе здесь? — спросил я.
— Нравится, намного спокойней, чем у нас.
— А что в Таджикистане?
— Ничего хорошего, работы нет, девушкам вечером опасно по улицам ходить. Даже днем может подъехать машина на улице запихают в салон, и чем все закончится, никто не знает. Я хочу выучить язык, а дальше поступить в колледж, или университет.
— А здесь потом работать не хотела бы?
— Здесь вообще было бы сказкой.
После школы я поел, присел на кровать и, взяв учебник, начал учить английский.
В дверь постучали, и вошла жена цыгана.
— Алекс, ты понимаешь по-польски? — спросила она.
— Нет.
Она повернулась к Питеру и начала ему что-то быстро объяснять. Тот молча кивал, потом обратился ко мне по-английски.
— Тарелка, с которой ты вчера ел, не наша, у нас другая посуда, она тебе покажет.
Я пошел следом за женой цыгана.
— Алекс, вот ваша посуда, это наша, нашу брать нельзя. Договорились?
— Да, — согласился я, — я не знал этого.
Когда я вернулся, Питер улыбался.
— У нее вчера скандал был из-за этого, ты ел с любимой тарелки ее мужа.
— Я понял.
Немного поучив английский, я отправился на работу.
Француз Жан был лет сорока, худой, невысокий. Работал он быстро, он показал мне, что лежит в холодильнике, как называется, мы с ним сделали несколько заготовок к бутербродам. Что меня сразу удивило, это отношение к продуктам. Там большой помидор мы резали где-то на треть, остальное выкидывали, хотя еще можно было отрезать несколько ломтиков, причем без ущерба для качества. Аналогично мы поступали с другими продуктам.
«Какая же здесь наценка, — подумал я про себя, — что они могут позволить себе подобный перевод продуктов питания».
