Жизнь вообще абсурдна.
У них бухгалтер работал лет десять. Неприметный такой Иван Иванович. Сидоров. Умный, опытный, осторожный, преданный. Много черных-серых схем через него шло — всегда все чисто. Скромный такой человечек лет пятидесяти. Без особых потребностей. Троицкий платил ему огромную зарплату, а он все ходил в одном и том же пиджаке советского еще производства с кожаными заплатами на локтях. Почти все деньги раздавал родственникам, в том числе и каким-то наглым племянникам с уралов и из сибирей, которых в глаза не видел.
И вдруг украл миллион баксов у Троицкого. Хотел сбежать. Было ясно, что поймают и убьют. Без вариантов. Поймали на следующий день. Ни доллара не успел потратить. Троицкий даже не ругался, только спросил растерянно: «Иван Иваныч, что с тобой?..»
А этот дурак, оказывается, влюбился в пэтэушницу. В классическую занюханную пэтэушницу из Ломоносова. Серов ее видел потом: ума и внешности ровно на то, чтобы до тридцати лет работать дешевой шлюхой, а потом продавщицей в овощном. И хорошо если в Питере, а то, скорее, в своем Ломоносове. Иван же Иваныч удумал удрать с ней в Австралию. Зачем в Австралию, что он там с ней делать собирался — не смог объяснить.
До того абсурдно, что его и убивать не стали. Отрубили два пальца с правой руки и — пинком под зад.
Он спился потом быстро, хотя до любви в рот не брал...
Что же там Николай? Вышел из катера, пошел по мысу осмотреться на местности.
На местности внимание Николая привлек толстый мужик в ковбойке и белой панаме. Громко спрашивал, заглядывая в разговорник, на чрезвычайно ломаном французском:
— Сколько стоит покататься на катере?
— Один час прогулки стоит пятьдесят евро,— вежливо ответил хозяин одного из припаркованных у маяка туристических катеров.
— Я не понимаю. Я турист из России,— столь же громко орал толстяк.
«А не понимаешь, хер ли спрашиваешь?» — подумал Николай и подошел поближе.
— Чья это яхта? — толстяк указал рукой на яхту Троицкого.
«Ничего себе вопросики».
— Я не знаю,— пожал плечами хозяин катера.
— Чего вы хотите? — вмешался Николай.
— О, вы русский,— обрадовался толстяк.— Хотел узнать, чья это яхта.
— Зачем?
— Очень красивая. И название наше, славянское. «Мрия» — по-украински «мечта».
— Я в курсе,— Николай внимательно разглядывал толстяка.— И что дальше?
— А чья яхта — не в курсе? «Надо же какой упорный».
— Нет. А час прогулки стоит полета евро. Я могу вас как соотечественника — за сорок. Попозже. К вечеру сегодня.
