Троицкий взял очищенный корень и осторожно надкусил. Ну так, не противно. Вкус какой-то знакомый.
— Петрушкой пахнет, что ли? — попытался вспомнить.
— Что ты, Демьяныч! — воскликнул Николай.— Петрушка за такие бабки?!
— Может, семейство одно,— предположил Серов.— Вот взять, к примеру, семейство пасленовых — там и картошка, и помидоры, и белена. Довольно разные вещи.
— Белена и картошка из одного семейства? — усомнился Троицкий.
— Точно. У меня однокурсник был с высокой чувствительностью. Так у него от картошки галлюцинации начинались.
— Удобно,— гоготнул Николай.
— Да не, ни хрена не удобно. Он страдал от них. Тошнило... А сдох он от...
— Налей-ка водки,— перебил Троицкий, осторожно дожевывая корень.— Я все-таки питерский...
Серов принес водки, налил полстакана. Троицкий запил проглоченный корень.
— Ну как? — полюбопытствовал Николай.
— Нормально. Внутри настоится. А ты че здесь торчишь, вообще, Белое Сердце?!
— Я чё...— растерялся Николай.— Я ничё...
— Все! Бери Димона и шуруйте за этими козлами. Аккуратно только...
Хомяка решили брать дома. Удобно: маленький дворик, ко входу к которому хорошо подгоняется машина. А с лестницы вынести и в багажник чувака упаковать — дело одной минуты.
У Троицкого еще возникла сверхкреативная мысль — замаскировать захват под рекламную компанию фильма (ходит же этот белолицый с пистолетом, и ничего, да и свиньи по небу летают), но тут уж Серов лег костьми и от опасной игры Демьяныча отговорил.
Хомяк, по обыкновению, тусовался на набережной, хавал мороженое, пил вино в кафе, глазел по сторонам, чесал толстое брюхо. Раздражал своей неумеренной жизнерадостностью. Но и уважение вызывал: маскировка — не подкопаешься!
Ближе к вечеру поужинал жареной рыбой с картошкой-фри, запил все это дело двумя большими бокалами пива, потянулся так, что хруст суставов был слышен за полкилометра. Зевнул. Потом еще немного поглазел на фестивальный дворец, поискал кого-то в толпе, но ни с кем не заговорил и двинул на хазу.
Николай опередил его переулками, вскрыл квартиру, затаился на кухне. Багажник и двери в машине оставил открытыми — чтоб не возиться потом.
Дима вел Хомяка по улице, все было спокойно.
Кулаки у Димы чесались в буквальном смысле слова. Иногда он даже останавливался и наносил пару легких ударов по шершавым стенам.
Застоялись-засиделись, ничего не скажешь. Давно не было даже мало-мальски серьезных схваток. А тут — киллер все-таки. Ученик Солоника и вроде бы Микола говорил, самого легендарного Сосульки.
