— Какие же вести привезли вы, ваць-пане? Не удаляйте меня! Я постараюсь утешить вас по мере сил, или поплачу вместе с вами, или дам вам какой-нибудь совет.
— Уж тут и ты ничем не поможешь! — ответил пан Андрей. — Я боюсь, как бы эта весть не повредила твоему здоровью.
— Я сумею многое вынести, — ответила она. — Неизвестность еще хуже.
— Ануся умерла! — сказал Кмициц.
Оленька побледнела и тяжело опустилась на скамейку. Кмициц думал, что она лишится чувств, но она только зарыдала, и оба рыцаря ей завторили.
— Оленька, — сказал, наконец, Кмициц, желая отвлечь ее мысли в другую сторону, — разве ты не думаешь, что она в раю?
— Я не из тревоги за нее плачу — я плачу потому, что ее больше нет, и над сиротством пана Михала. Ибо, что касается ее вечного блаженства, то я желала бы и себе такой уверенности в спасении. Другой такой девушки, с таким добрым сердцем, такой честной, не было. Ох, Анулька моя! Милая моя Анулька!
— Я видел ее кончину, — сказал Харламп. — Дай боже каждому такую благочестивую смерть!
Тут опять наступило молчание, и, когда они выплакали горе в слезах, Кмициц сказал:
— Расскажите, ваць-пане, как было дело, а в наиболее скорбных местах подкрепляйтесь медом!
— Благодарю, выпью, если и вы не откажетесь. Горе хватает не только за сердце, но и за горло, точно волк, а когда схватит, то, если останешься без помощи, и задушить может. Дело было так. Я ехал из Ченстохова в свою родную сторону, чтобы на старости лет отдохнуть и взять какое-нибудь имение в аренду. Довольно было с меня войны, ведь я служить стал подростком, а дожил до седых волос. Если уж мне совсем невмочь будет сидеть без дела, я, пожалуй, зачислюсь в какой-нибудь полк; но те союзные войска, что собираются на погибель отчизне и на потеху врагам, и эти междоусобные войны внушили мне отвращение к Беллоне. Господи боже! Пеликан кормит детей собственной кровью, но у нашей отчизны и крови уже не стало. Свидерский был великий воин. Пусть там Господь его судит.
— Ануля, моя дорогая! — прервала с плачем пани Кмициц. — Без тебя что сталось бы со мной и со всеми нами? Ты была нам утешением и защитой! Анулька, моя дорогая!
Харламп, услышав это, опять всплакнул, но Кмициц прервал его вопросом:
— Где же вы встретились с Володыевским?
— С Володыевским я встретился в Ченстохове, где были они оба, исполняя данный обет. При встрече он тотчас же мне сказал, что приехал с невестой из ваших краев, направляясь в Краков к княгине Гризельде Вишневецкой, ибо без ее разрешения и благословения панна никак не хочет выходить замуж. В то время панна была еще здорова, а он был весел, как птица. «Смотри, — говорит, — вот дал мне Бог, наконец, награду за мои труды!» И как он гордился тогда! Даже посмеивался надо мной. Когда-то мы с ним, изволите ли видеть, повздорили из-за нее и хотели драться. Где-то она теперь, бедняжка…
