— Вы недолюбливаете балкон? Я выбрал самые удачные места для просмотра и оценки спектакля.
Он буравил ее своими стальными глазами, словно желал узнать, что она скрывает. Не дождется. Женщина должна оставаться для мужчины тайной.
— Нет, без проблем. На балкон, так на балкон.
Зотов действительно вы брал очень удачные места. Для любого, кто не боится высоты.
Она ненавидит! Ненавидит! Ненавидит высоту даже больше, чем этого наглого Зотова, который удосужился взять билеты не на пятый ряд в партере, откуда уже почти не заметен грим, но зато еще хорошо видна мимика на лицах актеров.
Тина уткнулась в программку и делала вид, что изучает состав актеров до тех пор, пока занавес не поднялся, и ей не пришлось взглянуть на сцену.
Предательское головокружение началось сразу же, а вязкий знакомый страх подбирался к ней постепенно.
Тина несколько раз тяжело сглотнула, но усилием воли заставила себя сидеть на месте еще минут пятнадцать, пока липкий пот не начал покрывать лоб.
— С вами все в порядке?
Смотрите-ка, какой он наблюдательный!
Ей показалось, или голос Зотова прозвучал как-то странно… заботливо? Скорее всего, послышалось. Чувствует себя, хуже некуда, вот ей и чудятся всякие небылицы.
— Мне лучше всех.
Жаль только, что голос ее прозвучал не слишком убедительно.
Когда к горлу Алевтины подступила тошнота, она резко вскочила и начала пробираться к выходу — к свету, подальше от панического страха, который уже измотал ее.
Тина выбежала в фойе и забилась в какой-то угол, где стояли маленькие диванчики. Она села на один из них и начала судорожно глотать воздух, пытаясь обрести уверенность в себе, когда кто-то присел перед ней на корточки и ласково взял за руку.
— Почему вы не сказали мне, что боитесь высоты?
Этого еще не хватало! Ну зачем он увязался за ней? Сидел бы на своем месте, наслаждался спектаклем. И вообще, Тина не любит, когда кто-то — тем более мужчина — видит ее не в самой лучшей форме.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи. Идите в зал.
Ее голос звучал несколько грубовато, но Тине было не до реверансов.
— А я думаю, что нуждаетесь.
Его руки были такими теплыми, такими сильными, от них исходила такая необходимая ей сейчас уверенность, что Тина не забрала своих ладоней из уютного гнездышка, пытаясь продлить момент, но сердито пробормотала:
— Я отказываюсь от вашей помощи.
— А я не нуждаюсь в вашем разрешении.
— Почему вы такой упрямый, Зотов? Вы не можете знать, что мне нужно в этот момент.
— Могу. И знаю.
