А на следующий день, в воскресенье, они сидели с Санькой в блиндаже и при неровном свете спиртовки разговаривали. Санька по привычке покусывал толстые губы и весело выкатывал жаркие глаза. Вдруг он вздохнул:
— Ни на что не хватает времени, даже почитать некогда: сегодня в пять утра улизнул из дому и в лесу на пеньке читал о Тиле Уленшпигеле… Ночи бы не спал! Зачем эти ночи?
Вася слушал его, и неожиданно к нему пришло решение: не нужно ему никуда уезжать. Он спрячется в этом блиндаже, Санька будет носить ему еду и воду, а потом, когда опасность минует, Вася выйдет из укрытия, и его прекрасная жизнь будет продолжаться в прежнем темпе.
— Сань, — шепнул Вася, — а я не поеду с ними, а останусь здесь. Как ты думаешь?
Санька улыбнулся.
— Не пройдёт номер… И под землёй найдёт мама своего драгоценного ребёнка.
— Как же мне быть, Сань? Не хочу я туда!
— Мало ли что ты не хочешь. Кого это волнует? Они хотят, и всё.
— А я? — Васю стала потихоньку наполнять обида.
— Что «я»? Я же сказал, что ты никто, пока ты ребёнок… Ты, Васька, пока что только рядовой, а они — высший комсостав, начальство, вот и слушай их и беспрекословно выполняй приказы!
— А ты бы что сделал? Поехал бы?
— Ни в какую. Нашёл бы какой-нибудь выход.
— А какой? Скажи!
— Маленький ты ещё, Вася… Да и надоело мне здесь — спина заболела гнуться… Пошли наверх!
Они вылезли на свет, аккуратно заложили дёрном секретный вход, и скоро Санька пошёл обедать, а Вася остался один. Он стоял на широкой, поросшей ромашками и колокольчиками полянке и думал: «Почему он не сказал, как мне быть? Сам не знает? Или не верит, что у меня что-нибудь получится?»
Над цветами порхали красные и синие в голубых разводах бабочки, деловито прожужжал тяжёлый полосатый шмель. Тонкие белокожие берёзки на фоне тёмных ёлочек выглядели нарядно и празднично, точно собирались в гости. И Вася вдруг почувствовал тоску и безнадёжность: придётся и на этот раз ему уехать!
И неожиданно для себя Вася сказал:
— Ну всего, бабочки, и вы, берёзки… Там я вас не увижу… И вы, бычки в пруду, и ты, Санька, прощай…
Вечером мама вышла на крылечко, посмотрела на участок с зелёными грядками и яблоньками и сказала:
— Пора, Вася, едем…
Будто заноза вошла в Васино сердце, но вида он не подал.
