Нужно сказать, что помимо Москвы в тысяча девятьсот восемнадцатом рассматривались и другие кандидатуры. Например, Нижний Новгород. Частью кандидатуру выдвинули с целью введения в заблуждение шпионов и диверсантов, но были и другие резоны – там, в Нижнем, влияние агентов мировой буржуазии считалось минимальным. Да что Нижний! Посольству Северо-Американских Соединённых Штатов под секретом намекнули, что новой столицей будет Вологда – и посольство отправилось в Вологду.
Первого марта восемнадцатого года главная газета большевиков «Правда» опубликовала заявление ЦИК Советов: «Все слухи об эвакуации из Петрограда Совнаркома и ЦИК совершенно ложны. СНК и ЦИК остаются в Петрограде и подготавливают самую энергичную оборону Петрограда. Вопрос об эвакуации мог бы быть поставлен в последнюю минуту в том случае, если бы Петрограду угрожала бы самая непосредственная опасность — чего в настоящий момент не существует».
Тут уже самые доверчивые петербуржцы поняли, что их покидают, а не самые доверчивые – что покидают с особым цинизмом. Пайка хлеба сотрудничавших с властью была в полфунта и меньше, остальным же приходилось питаться чем придётся.
Спустя одиннадцать дней Троцкий вещал уже в «Известиях»: «Граждане! Если вы спокойно взвесите указанные обстоятельства, то вы поймёте, что с перенесением столицы военная безопасность Петрограда чрезвычайно возрастает».
Безопасность не просто возрастает, а «чрезвычайно»! Невольно вспоминаются «Петербургские повести» Гоголя, мистический «Нос»: «Верите ли, — сказал доктор ни громким, ни тихим голосом, но чрезвычайно уветливым и магнетическим, — что я никогда из корысти не лечу. Это противно моим правилам и моему искусству. Правда, я беру за визиты, но единственно с тем только, чтобы не обидеть моим отказом. Конечно, я бы приставил ваш нос; но я вас уверяю честью, если уже вы не верите моему слову, что это будет гораздо хуже. Предоставьте лучше действию самой натуры. Мойте чаще холодною водою, и я вас уверяю, что вы, не имея носа, будете так же здоровы, как если бы имели его».
Ехали и тайно, и явно, с переодеваниями и без.
В первую половину марта восемнадцатого года переезд власти из Петрограда в Москву завершился. Четвёртый Всероссийский съезд советов утвердил перенос столицы де-юре.
Аналитики стали гадать, означает ли смена столиц и смену курса, отказ от европейского пути и предпочтение ему пути азиатского. Иные надеялись, что столица когда-нибудь опять вернётся в Петроград – но напрасно. И Германия потерпела поражение, и гражданская война завершилась, но по-прежнему приводились доводы, что столица не должна располагаться слишком близко к границам, это-де опасно. Почему в течение двухсот лет, от Петра Алексеевича до Николая Александровича, опасности этой не существовало, предпочитали не выяснять.
