— Да, да, — вздохнул Генри. — Понимаю. Можно сомневаться, можно спрашивать себя, чем ты, собственно занят. Но что толку? Надо пытаться. Надо во что-то верить!
— А что, сегодня здесь никто не работает?
— Кажется, сегодня очередь Грегера. Но он может быть занят. Он работает на Воровскую Королеву.
— Владелицу «Мёбельман»?
— Yes. Она отличная. Она управляет Грегером и Биргером, гребет золото лопатой. Что в руки ни возьмет — из всего делает деньги. Ушлая девица!
— И они во все это верят?
— Вкалывают только так. В основном пашем мы с Грегером и Биргером. Ларсон-Волчара и Паван здесь все больше за ворот закладывают. Но мы двигаемся потихоньку.
— И они не требуют доказательств? Не понимаю, как ты умудряешься заставлять их рыть, как каторжных, на одном честном слове.
— Вера творит чудеса. Это не я заставляю их рыть. Они надеются на успех — и я, черт возьми, тоже. К тому же, мы иногда вечеринки устраиваем. Я угощаю всех. Кстати, в ноябре должны собраться, совсем забыл. Надо раздобыть денег.
Сложно сказать, в чем было дело, но что-то заставляло меня верить Генри. Стоило ему заговорить о каком-нибудь проекте, как его энтузиазм заражал собеседника, словно тяжкая болезнь. Следовало признать, что мир бизнеса утратил в лице господина Моргана блестящего торговца.
Я последовал совету Генри и купил в магазине «Альбертс» приличный синий комбинезон. Генри был прав и в отношении свиста: свистелось в комбинезоне отменно. В самой позе, которую немедленно принимает человек, облачившийся в комбинезон, есть нечто спокойное и гармоничное: руки глубоко в карманах, снюс и сигареты тоже, инструменты, книги — да вообще, что бы ни взбрело в голову, — умещается в комбинезоне.
Прошло совсем немного времени, и я стал полноправным вкладчиком фирмы. Меня представили Филателисту — маленькому, потертому господину в полукруглых очках, большому специалисту в своей области, — и всей команде «Мёбельман». Воровская Королева тоже была надежным специалистом. Ей хватало одного беглого взгляда на любой предмет, чтобы определить его рыночную стоимость с точностью до эре, и после она ни пол-эре не уступала. Королева расхаживала среди своего барахла в платье, убрав волосы валиком, и излучала почти одухотворенное величие.
Грегер был туповат и несамостоятелен: он старался во всем подражать Биргеру, который на фоне товарища казался довольно элегантным. Биргер смахивал на башмачника из книги о Пиноккио, которая была у меня в детстве, — только чуть моложе. Как и этот персонаж, он всегда говорил только правду.
