— Предоставьте лабораторным животным неограниченный доступ к кокаину, пище и воде. Они снова и снова будут выбирать кокаин, пока не умрут от недоедания.
— Это звучит для меня как признание. Вы только что подтвердили мою правоту.
— Мы ведь с вами не обсуждаем достоинства бара отеля «Шелбоурн» в Дублине, судья. Это деловой разговор. — Рестрепо замолчал, глядя через парапет на Сену, крыши парижских домов вдоль набережных и купол Собора Дома инвалидов. Казалось, он что-то высматривает. — Концентрированный кокаин, когда его шприцем вводят в кровь или нюхают, обладает мгновенным и уникальным воздействием на мозг и центральную нервную систему, вызывающим в первую очередь потрясающую ясность мыслей и в высшей степени утонченное чувство эйфории. Это похоже на оргазм мозга.
— И бедная жертва всю оставшуюся жизнь будет пытаться повторить первый опыт. Это прямо как секс. — Пирсон подумал, что последнее пикантное замечание может сузить пропасть, которая, как он почувствовал, начала расти между ними.
— Но более, гораздо более притягательнее. — Рестрепо снова двинулся вперед. — Тот, кто говорит, что кокаин не притягателен, или не пробовал его, или просто лжец. Когда дон Фабио Очоа начал серьезно заниматься кокаином, превратив его в предмет экспорта, он зарабатывал от сорока до пятидесяти тысяч долларов за килограмм. Его сын отправился в Нью-Йорк и Майами подготовить плацдарм для будущих поставок, затрудненных законами США. Агенты управления по борьбе с наркотиками и таможенники буквально свирепствовали. И, как вы думаете, что он выяснил в США?
— Что парни, которым они продают кокаин, в свою очередь перепродают его по сто тридцать тысяч долларов за килограмм. Я тоже подготовился к нашей встрече, мистер Рестрепо.
— Семья Очоа ведет свой род от конкистадоров — испанцев, покоривших Южную Америку. Эта семья испытала множество удач и потерпела очень мало поражений, но все эти четыреста лет они были уверены, что выжить и процветать на этом субконтиненте можно, только имея мечту, воображение, крепкие мускулы… и не имея жалости.
— Значит, вы представляете семью Очоа?
— Я работаю на Пабло, а он в свою очередь связан с доном Фабио и другими. Меня попросили сделать вам предложение.
— Ну, вы знаете мое отношение к кокаину. Я не вижу для него места в политике нашего движения, но я любезно выслушаю вас.
Телохранитель в пиджаке из верблюжьей шерсти остановился, прикуривая, мотоциклист медленно проехал мимо, съехал с моста и повернул налево, на набережную Анатоля Франса.
