— Беременна? Ох, Николь, это чудесно, ты должна быть очень счастлива. Вас двое, это же так здорово. — Он произнес это таким тоном, будто они вели вежливую беседу на вечеринке или в чайной комнате лондонского магазина «Фортнум».
— Не дожидаясь вопроса, я отвечу тебе, что это не твой ребенок. Все случилось в апреле, когда ты был в Перу.
— Дорогуша, я никогда бы и не посмел спросить. И, разумеется, с уважением отношусь к твоему решению. Но если тебе что-нибудь нужно, можешь без всяких колебаний попросить меня.
Она застегнула молнию на юбке, разгладив на привлекательных бедрах джерсовую ткань «гермес», ослепительно улыбнулась, избегая его нежного, понимающего взгляда.
— Понимаешь, Дэвид, я ни о чем не жалею, это было прекрасно, а сейчас мне нужно бежать. Мама уезжает в час сорок из Годалминга, надо ее проводить.
Она выскочила из спальни, пробежала через тесную прихожую, хлопнула дверь, и вот ее уже нет в квартире. Два года счастливой любовной связи. Проклятие.
В британском Министерстве иностранных дел, частью которого считается отдельно финансируемая организация Дэвида Джардина, пятница называется «днем поэтов». Слово «поэты» здесь по буквам расшифровывали как «мотаем отсюда пораньше, завтра суббота».[4] Целые отделы покидали здания, пока Дэвид шел мимо бетонных столбов, поддерживавших часть старого, с некогда блестевшим стеклянным фасадом многоэтажного здания — творения пятидесяти архитекторов. Правда или нет, но говорили, что под этой выступающей частью здания когда-то располагались небольшой гараж и заправочная станция, и их небольшой штат — несколько механиков, заправщиков и бухгалтер — постоянно подвергался нападкам со стороны разведчиков нескольких иностранных держав, ошибочно считавших служащих гаража и заправочной станции частью громадной коробки из стекла и бетона, под которой они располагались, как медведи в берлоге, у подножия самой темной, величественной и таинственной горы.
Джардин подумал о том, что такое может быть только в Великобритании. Удивительно, но он был в хорошем настроении и его не покинуло чувство юмора, хотя только что закончился один из самых приятных периодов его личной одиссеи. Только в Великобритании могли допустить, чтобы на углах величественного здания, в котором размещалась самая секретная организация, проводившая в жизнь внешнюю политику правительства, располагалось частное предприятие и заправочная станция, куда заходили все, кому не лень. Впрочем, в архитектуре Джардин разбирался не больше, чем в черных дроздах.
