К этому времени бывший историк-архивист, а ныне телезвезда Александр Гнездозор был уже несусветно популярен. Именно его признали «Человеком Года» по результатам сетевого опроса. Его округлое, окаймлённое тёмными кудрями лицо — немного бледное, но приятное, с глубоко посаженными серыми глазами и милой, чуть робкой улыбкой крупных губ — не сходило со страниц сетевой прессы и крупнейших глянцевых журналов, в том числе и зарубежных. Известнейшие издательства облизывались выпустить в свет автобиографию удивительного уникума, который если и был шарлатаном, то шарлатаном гениальным. Но Александр всё с той же обаятельно-скромной улыбкой отклонял все предложения, поясняя, что рассказать ему пока нечего — сам для себя он, дескать, ничуть не меньшая загадка, чем для других, да, в общем, затем-то и затеял весь этот сыр-бор, чтобы учёные, наконец, раскрыли ему тайну его могучего здоровья. Те, однако, тоже пока ничего не могли сказать — и лишь пожимали плечами перед телекамерами, уверяя, впрочем, что при должном финансировании готовы, не покладая рук, биться над проблемой.
Ещё сильнее — если только могло быть сильнее — закрутил интригу следующий эпизод. Когда фантазия экспертов, уже и так успевших привить терпеливой жертве всевозможные сочетания вирусов, включая и редкие, экзотические, специально вывезенные из ряда жарких стран, начала иссякать, а суть феномена яснее так и не стала — по всем данным Александр оказался вполне обычным человеком, разве что состояние его внутренних органов соответствовало даже не тридцати пяти, а десяти годам, — кто-то из особо активных «фанов» предложил попросту вколоть испытуемому смертельную дозу героина — и посмотреть, что будет. Тут уж даже самые циничные и матёрые журналисты взбунтовались; сам Гнездозор, однако, услышав это заманчивое предложение, с очаровательной улыбкой заявил, что он отнюдь не против «расширения рамок» — и даже обеими руками за.
Увы, тем, кто всё ещё надеялся увидеть на экране возбуждающе-физиологическое зрелище умирания, вновь пришлось испытать жестокий облом. У Александра и впрямь некоторое время наблюдалось сужение зрачка и лёгкое ускорение сердечной деятельности, да в поведении его, пожалуй, выказалась лёгкая эйфория, — но это, пожалуй, и всё, что принес ему сей смелый и, по его признанию, первый в его жизни экскурс в мир наркотиков — экскурс, пусть без особых впечатлений, но всё же длившийся ровно до тех пор, пока, наконец, последние остатки вещества, благополучно переработанного мощным организмом телезвезды, не вышли обратно с мочой, потом и прочими выделениями, так и не причинив герою ни малейшего вреда.
