Древние развалины и цветная реклама современных магазинов пробегали перед глазами, а память предков, живущая во мне, возрождала иной Рим. И виделись мне еще более величественные и грандиозные храмы, подпирающие собой небо и блистающие отточенной красотой каждой линии. А увенчанные знаменами победы доблестные легионы стройными, сверкающими доспехами колоннами вышагивали по улицам столицы могущественной империи под восторженные крики горожан. И Рим был не просто столицей империи, он был центром земного мира. Зачастую одной фразы, сказанной на его холмах, было достаточно, чтобы менялись судьбы целых народов. И кровавая экспансия, главным оружием которой являлся меч, была не менее драматична, чем нынешние войны. Только трупов было меньше, гораздо меньше.
— Операцию проводит итальянское подразделение по борьбе с терроризмом, — пояснила Магдалена, выворачивая руль на очередном крутом повороте. — Но среди них я заметила и парочку американцев. Весь процесс, судя по всему, контролируют парни из США.
— Ясно, — кивнул я, провожая взглядом вертолет над зеленым морем кипарисов и раскидистых сосен великолепного парка Боргезе.
Сделав по просыпающемуся городу большой петляющий круг и сменив приметный полицейский автомобиль на совсем маленький, чуть ли не игрушечный, «Фольксваген», мы достигли улочки, затерявшейся между собором Святого Павла и Аппиевой дорогой. Подойдя к дому, где жил Вилли Маттес, без труда отомкнули дверь подъезда и вошли в небольшой уютный холл. Заспанный консьерж, несмотря на ранее утро, был начеку и сразу же покинул служебную каморку у лестницы, чтобы доблестно преградить путь незнакомцам.
— Мы к синьору Родриго, — улыбнулась Магдалена, опережая вопрос.
Консьерж — молодой парень невысокого роста с копной блестящих черных волос на голове — улыбнулся в ответ и перевел вопросительный взгляд часто моргающих темных глаз на меня.
— Мы его друзья, — кивнул я.
Консьерж окинул внимательным и недоверчивым взглядом мою пятнистую униформу. Отсутствие головного убора, оставшегося где-то в гостинице, его явно насторожило. Аккуратные и щеголеватые итальянские военные и полицейские очень серьезно относятся к своему внешнему виду. Все должно быть отутюжено, подогнано и соответствовать установленным образцам и правилам ношения. Но прежде чем я нашелся с объяснением, консьерж вдруг погрустнел, опустил большие черные глаза вниз и со вздохом произнес:
— Синьора Родриго больше нет. Он теперь в лучшем мире.
