– О чем? – спросил Манн.
– О ваших выводах.
– Меня наняли вы. Перед вами я отчитался. Могу прислать письменный доклад.
– И послать в полицию копию. Вы так и сделаете?
– Я обязан, – сказал Манн.
– Вы не работаете в полиции, – напомнил художник.
– Я обещал Мейдену сообщать обо всех найденных мной уликах и сведениях.
– Вот странно, – сказал Ритвелд, глядя в пространство. – И вы, и я пришли к одному и тому же выводу. И вы, и я живем в одном мире, видим и слышим одно и то же. Но понять друг друга не в состоянии. Вы говорите: Альберта убил я. Я тоже это знаю. Но я знаю также, что я, сидящий сейчас перед вами, Альберта не убивал и убить не мог. Я знаю, что произошло на самом деле, но вы мне не поверите, если я расскажу. Вы тоже составили себе картину преступления, и я знаю, что она неверна. Как абстрактное полотно, написанное талантливым художником, изобразившим собственный внутренний мир. И он, и зритель на вернисаже видят один холст, одни линии, одни цвета, – и в то же время ничего общего. В живописи это считается достоинством. В криминалистике – нет.
– Пожалуйста, Христиан, – сказала Кристина. – Я хочу выпить. Коньяк и немного кофе, хорошо?
– Вы хотели сказать: кофе и немного коньяка, верно? – улыбнулся Ритвелд. – Вы позволите, Тиль? Пойдете со мной на кухню или побудете здесь?
– Идите, – пожал плечами Манн. – Я бы тоже от кофе не отказался. Две ложки и без сахара.
Художник взял поднос с пустыми чашками, оставил на столике бутылку коньяка и пошел к двери.
– А когда вы вернетесь, – сказала ему вслед Кристина, – то расскажете все с самого начала.
Ритвелд не ответил.
– Простите меня, Кристина, – сказал Манн, когда художник вышел. – Конечно, я не думал, что вы убили Койпера…
– Спасибо, – сухо сказала девушка.
– Я хотел спровоцировать Христиана на признание…
– И вы его получили, – перебила Кристина. – Теперь вы точно знаете, что Альберта убил он?
– Есть мотив, есть возможность. Не совпадают кое-какие детали – соседи-инвалиды, например, не слышали стука двери, кто-то передвигал тяжелый шкаф… Но ведь они могли ошибиться, верно? Нет решающего доказательства, все улики косвенные, хороший адвокат сделает из обвинения фикцию, и суд присяжных Христиана оправдает, понимаете?
– А мое мнение? – спросила девушка. – Что картины изменились, что подмены не было, что Христиан не такой человек, чтобы убить, а Альберт не такой, что быть шантажистом? Кейсер же вообще трус, на подлог он еще способен, но на убийство и даже шантаж – никогда в жизни. Мое мнение имеет для вас какое-то значение?
