– Ничего не понимаю, – пожаловался Кейсер. – У кого-то из нас плохо с мозгами. Или у всех сразу.
– С мозгами у нас все в порядке, – задумчиво произнес Манн. – Во всяком случае, нам следует придерживаться этого мнения, иначе мы никогда ни в чем не разберемся.
Издатель пожал плечами, поднес ко рту рюмку, поморщился, почувствовав не понравившийся ему запах, поглядел рюмку на свет и поставил на стол.
– Кальвадос, – пробормотал он. – Терпеть не могу кальвадос. Почему я его заказал?
– Кристина, – сказал Манн, – вы знаете, что картины, выставленные на вернисаже, это не копии по памяти, сделанные Ритвелдом, а оригиналы, вовсе не сгоревшие во время пожара семь лет назад?
Кейсер двумя глотками допил свой кальвадос и раздраженно сказал:
– Зачем вы ей это говорите? Что, черт возьми, вы…
– Спокойно, – Манн отобрал у Кейсера бокал и осторожно поставил на стол. – Кристина должна знать, чтобы верно оценить происходившее.
– Картины не сгорели? – удивленно переспросила девушка. – А, понимаю… Страховка, да. Но погодите, там же нашли рамы, отдельные не сгоревшие фрагменты, я помню, это были те самые картины. Или то, что я помню, такая же ерунда, как…
– Нет, вы помните правильно, – успокоил Кристину Манн. – Сгорели копии. Оригиналы все эти годы лежали в мастерской Ритвелда.
– Тогда почему он… Да, понимаю. Интрига. Нарисовал заново. Очень интересно… Погодите, а копии, кто делал копии? Не говорите, я сама догадаюсь. Койпер, да? И если он молчал, значит… Ну да, и квартиру он купил не по средствам. Все сходится, как интересно! Значит, Христиан выдал старые картины за новые. А Койпер знал и начал Ритвелда шантажировать. Тогда Христиан его убил.
– Что за фантазии! – воскликнул Манн.
– Почему… Нет, – сказала Кристина с сожалением. – Нет. Все, что вы сказали – чушь, извините.
– Почему чушь? – нахмурился Манн.
– Потому что Ритвелд действительно показал другие картины. Не те. Можете мне поверить, я специалист, и память у меня хорошая.
– Да? – поднял брови Манн. – Не далее как пять минут назад вы вспомнили то, чего быть на самом деле…
– Не сбивайте меня! Это были другие картины, я готова присягнуть на Библии.
– Вы можете назвать детали, которыми новые картины отличаются от прежних?
– Детали – нет. У Ритвелда замечательная художественная память, он все повторил в точности. Кроме оттенков цвета, очень незначительные различия, но, мне кажется, именно поэтому картины стали другими – прежние возбуждали, от них невозможно было оторваться, я помню… да, – с вызовом сказала Кристина, увидев иронический взгляд детектива, – да, помню это свое ощущение силы и воздействия на подкорку, а сейчас картины мертвые, изображения те же, но нет жизни. Те картины были шедеврами, а эти ничего не стоят. Понимаете?
