* * *
Алису разбудил протяжный храп. Тело по-прежнему ныло, но озноб прошел, уступив место приятному теплу.
Она открыла глаза и обнаружила развалившегося в кресле соседа со сползшим на пол одеялом. Правая бровь Долдри забавно поднималась и опускалась в такт дыханию. Алиса наконец поняла, что сосед провел ночь у ее постели, и ей сделалось страшно неловко. Она осторожно приподняла покрывало, завернулась в него и тихонько направилась к плитке. Приготовила чай, изо всех сил стараясь не шуметь, и осталась сидеть возле печки. Долдри всхрапнул сильнее, так громко, что сам проснулся. Он повернулся на бок, соскользнул с кресла и шлепнулся на паркет.
— Почему вы не в постели? — спросил он, зевая.
— Чай готовлю, — ответила Алиса и налила две чашки.
Долдри встал, потянулся и потер поясницу.
— Немедленно лягте.
— Мне гораздо лучше.
— Вы напоминаете мне мою сестру — заметьте, это вовсе не похвала. Вы такая же беспечная и упрямая. Не успели прийти в себя — и уже носитесь по холоду! А ну марш в постель без разговоров! Я принесу вам чай. Конечно, если смогу двигать руками, а то у меня по телу не то что мурашки, а целая армия муравьев бегает.
— Мне так стыдно, что я причиняю вам неудобства, — сказала Алиса, послушно отправляясь в постель.
Она села в кровати, а Долдри поставил ей на колени поднос.
— Есть хотите? — спросил он.
— Не очень.
— А немного поесть все-таки придется, так надо, — сказал Долдри.
Он сходил к себе и принес жестяную коробку с печеньем.
— Настоящее масляное печенье? — удивилась Алиса. — Сто лет его не ела.
— Самое что ни на есть домашнее, — гордо заявил Долдри, макая печенье в чай.
— Очень аппетитно выглядит, — заметила Алиса.
— Разумеется! Говорю же, сам испек.
— С ума сойти…
— И что же такого сумасшедшего в моем печенье? — обиделся Долдри.
— …как некоторые вкусы напоминают детство. Мама пекла такое по воскресеньям, и мы всю неделю ели его по вечерам с горячим какао, когда я заканчивала уроки. В то время оно мне не очень нравилось, я топила его в чашке, пока не растает, а мама ничего не замечала. А потом, в войну, когда мы прятались в убежище и ждали окончания воздушной тревоги, я только и думала про это печенье. В подвале, где стены шатались от падавших вокруг бомб, мне так часто снилось это лакомство.
— Не могу похвастать, что меня с матерью связывают такие же счастливые минуты, — сказал Долдри. — Вряд ли мои печенья так же хороши, как ваши, но, надеюсь, они вам нравятся.
— Можно мне еще? — попросила Алиса.
