– Означает ли это, что вы не будете представлять мои интересы?
– Ваш тесть дал мне некоторую не очень приятную пищу для размышлений. Очевидно, у Оскара имелось доверительное имущество – фонд, стоимость которого исчисляется семизначными цифрами. Оно должно было перейти в его полное распоряжение по достижении им тридцатипятилетнего возраста, но ведь он был кадровым военным. Ваш тесть считает, что вы убили его сына, чтобы иметь возможность покинуть базу и получить деньги.
– Это так на него похоже, – произнесла она срывающимся голосом.
– Оскар оставил вам свое доверительное имущество в завещании?
– Да.
– На какую сумму?
– Два миллиона с небольшим.
– Так что теперь оно переведено на ваше имя?
– Нет. Я смогу распоряжаться этим имуществом только в том случае, если будет доказано, что я не убивала ero.
– Проклятье, Линдси. Почему вы не сказали мне об этом раньше?
– Потому что я не хотела, чтобы вы взялись за мое дело только для того, чтобы урвать жирный куш в суде по делам о наследстве. Я с превеликой радостью заплачу вам ваш обычный предварительный гонорар, но в первую очередь хочу, чтобы вы взялись за это дело ради Брайана.
– Послушайте, перестаньте нести чепуху. Для вашего уголовного дела это имеет решающее значение. Два миллиона долларов – более чем достаточная мотивация, чтобы убить своего мужа.
– Еще бы. Если бы только я знала об этом заранее. Но мне ничего не было известно вплоть до самой смерти Оскара.
– Оскар никогда не говорил вам об этом?
– Нет.
– В это трудно поверить.
– Тем не менее это правда. Пинтадо – очень странная семейка. Они очень, очень трепетно и собственнически относятся к своим членам. Уверена, что вы обратили внимание на то, что я – Линдси Харт. Не Линдси Пинтадо. Знаете почему? Потому что Алехандро Пинтадо не позволил бы своему сыну дать мне его фамилию. Тесть никогда меня не любил, и по одной-единственной причине: я не кубинка. А когда я не смогла забеременеть и подарить ему внука, который, по крайней мере, был бы наполовину кубинцем, то он вообще счел меня никчемной пустышкой.
– Мне жаль это слышать. Однако прежде чем вы начнете ругать всех кубинцев подряд, должен вас предостеречь: я сам наполовину кубинец.
– Нуда, как же.
– Это правда. Моя мать была кубинкой. Я не был воспитан в кубинском духе, но…
– Тогда вы не кубинец. Можете обманывать себя, если вам так угодно, но, если вы не были воспитаны в этой общине, вы не являетесь ее частью. Всю свою замужнюю жизнь я старалась стать для них своей, но для Алехандро я была все равно что инопланетянкой.
