Э-эх! Вот я сейчас пишу Вам письмецо, а мне так кушать подворачивает, что рыгать охота. И ещё, — у меня недавно тимуровцы спёрли брикеты сушёного кизяка, теперь халупу отапливать нечем. К утру я так замерзаю, что в сортире целый час ищу писюн, чтобы поссать… А по-молодости, бывало, я свой penis двумя руками не мог удержать! Да, что там руками, бывало я даже наступал на него! Эгэ…
Нынче ночью поставил на тимуровцев капканы. Ну ни одна падла не попалась. И всё равно, они ночью меня опять обобрали, — мешок медных гвоздей сперли. А я эти гвоздики каждый день по одной штуке с завода приносил. Предприятию ведь не убудет, а мне на старость игрушка.
Не могли бы Вы мне…
— Ну дальше читать уже не интересно, — от себя добавил Берий — этот Лакшми начинает у вас попрошайничать!
— Да-с, не порядок — задумчиво произнес Иосип Виссарионыч — Слушай, Лавруша, ты все время твердишь: север, Сибирь, морозы… а есть ли у нас каменоломни на юге страны?
— Организуем, таварищ Сталинс! — эхом отозвался Берий.
— И не забудьте там место для слона зарезервировать! — проявил заботу Виссарионыч, и прислушавшись к завываниям животного, добавил — Однако, любит эта зверюга своего пенсионера Лакшми. Негоже их разлучать…
Глаза вождя увлажнились. Он был сентиментален и обожал любовные истории с трагическим концом.
* * *
Штирлиц понуро брел по центральной улице Джамбула и неторопливо разметал клешами лужи по асфальту. Его внутреннее Я боролось с похмельем.
Сколько раз говорил: не смешивай самогон с кумысом — укорял себя Максимыч — а вот теперь во рту так гадко и сухо, как вроде бы я вчера тампаксами закусывал!
Бр-р-р! Шел мелкий моросящий дождик. Такая погода, накладываясь на похмельный синдром, возбуждала в разведчике какое-то особое обострение логического мышления: Эх, взять бы лукошко, да пойти в лес по ягодицы (это не в смысле жопа, а в смысле косточковых растений); найти бы там грядку мухоморов, аккуратно собрать их; приготовить французское суфле и позвать Мюллiра с девчонками на вечеринку.
А уж склепать компромат — это для Штирлиц-Сингха было проще, чем два пальца в розетку сунуть. Однако, Мюллiр еще тот шустряк. Его обмануть — это не морковку съесть. Уж на сколько Штирлиц был проворный малый, и тот после рукопожатия с Мюллiром, всегда пересчитывал пальцы на правой руке.
Но не это сейчас занимало разведчика. Перед ним Центр поставил конкретную задачу: Узнать все о затеваемой Хитлером культурной революции.
