Нигде сегодня не произносится так часто слово свобода, как в нашей несчастной школе. Реформы производятся под транспарантом ее освобождения. Прежняя, советская школа объявлена крепостнической, сторонники ее соответственно — крепостниками, не желающими отпускать детей на волю. Я слышал эти монологи, произносимые со страстью и как будто совершенно серьезно: вы не хотите перемен, не желаете свободы? вы хотите остаться (оставить детей) в прежней школе-тюрьме с ее кабальной системой уроков? — стало быть, вы рабы, рабы, р-р-р-р-рабы!
Вот где сталкиваются, точно войска на войне, наши огнестрельные горячие слова.
И что в итоге? Заявленная свобода оборачивается «свободой» покупки того или иного пакета знаний (бесплатными намерены оставить четыре предмета, из которых первые два — физкультура и ОБЖ, то бишь Основы Безопасности Жизнедеятельности — умеем мы выдумывать новые школьные предметы). При этом указанный пакет знаний берется, к слову сказать, из той самой крепостнической, кабальной школы, которая, выходит, не так уж была и дурна.
Одно было в ней дурно, по мнению нынешних реформаторов: она раздавала знания бесплатно, тогда как их нужно продавать, продавать, пр-р-р-родавать!
Какая же из этого возьмется свобода? Рыночная, свобода покупки и продажи знания? Нет, только вольность незнания, свобода от образования: не хочешь платить за учебу, недостает средств у родителей на эти глянцевые пакеты знаний, продаваемые в школе-супермаркете, — не учись. Ступай, отрок, ты свободен.
Результаты налицо: школа-магазин выпускает неучей. Продавцы в ней (не учителя, учителя не знают, куда деться от магазинной напасти) озабочены не просвещением, а тем, в каком месте поставить кассовый аппарат под названием «ЕГЭ»: на выходе из отдела средней школы или на входе в высшую? Соответственно — обогатится школа, торгующая не знаниями, но подсказками на все вопросы экзамена, или вуз, репетиторский корпус. Вот важный вопрос! Это много интереснее эфемерного просвещения юношества. И наше юношество возрастает необученным, зависимым от подсказки, неспособным сориентироваться в пространстве знаний, то есть — несвободным. Оно заведомо отправляется в неволю, в рабство у господина Рубля.
Когда-то большевики намерены были железной палкой погнать народ к счастью, нынешние экономические большевики делают это железным рублем. И все громче кричат о свободе, как и те, прежние, что колотили народ железной палкой.
Новое содержание образования в самом деле необходимо, нам нужна новая школа, существенно отличающаяся от прежней, предельно идеологизированной, советской. Но эта новая школа должна стать сложнее предыдущей, ее гуманитарная задача заключается в объединении исторических смыслов, прежде спорящих, с целью помирить несводимые русские свободы. Это качественно новая задача, которой, по идее, должны быть озабочены наши просветители. Но зачем отягощать себя такими сложными задачами, когда достаточно включить экономический механизм, и народ сам пойдет в супермаркет под названием «Школа»?
