Кухня оказалась маленькой, зато современной, причем все оборудование выглядело совсем новым, будто его установили на прошлой неделе. Очевидно, зарплаты репортеров за то время, что меня не было в стране, сильно поднялись. Я налил стакан воды, выпил, потом повторил и, лишь утолив жажду, плеснул красного вина из стоявшей на стойке бутылки. Вино было австралийское, «Шираз», из Баросс-Вэлли. Я попробовал, оценил вкус и, немного расслабившись, вернулся в гостиную.
Эмма все еще стояла у кресла. Только теперь в руке у нее был не бокал вина, а пистолет, черный глазок которого смотрел на меня. Второй раз за два часа мне угрожали оружием. Жизнь в Лондоне определенно становилась столь же опасной, как и в Маниле.
Пистолет был мелкокалиберный, но держала его Эмма уверенно, как человек, знающий, как обращаться с оружием и когда его применять. Конечно, в мире есть пушки и пострашнее, например, мой 45-й, но с близкого расстояния даже этот малыш способен запросто свалить взрослого мужчину, особенно такого, которому за последние пару дней досталось так, как мне.
— Кто вы такой, черт возьми?! — спросила Эмма тоном, совершенно не вязавшимся со сложившимся у меня представлением о ней как о девушке хрупкой, ранимой и даже беззащитной. Тонкие черты напряглись и обострились; большие круглые глаза превратились в узкие щелочки.
Я ответил, что она уже знает, кто я такой. Мик Кейн. Частный детектив. Я даже попытался придать лицу выражение справедливого возмущения, но мои старания, похоже, не очень-то ее убедили.
— Как зовут дядю Азифа Малика? — Эмма смотрела на меня в упор и не позволяла себе даже секундного расслабления. — Того, который, как вы утверждаете, нанял вас для расследования его убийства?
— Его зовут Мохаммед, — спокойно ответил я. — И вообще-то он приходится Малику не дядей, а двоюродным братом или кем-то в этом роде.
Эмма покачала головой.
— Вы лжете. Я только что разговаривала с одним моим источником. В Юго-Восточной Англии нет частного детектива по имени Мик Кейн. Ну, придумаете что-нибудь получше?
Мне вдруг ужасно захотелось признаться, облегчить душу, рассказать ей все — кто я такой на самом деле и зачем вернулся в Лондон. И я почти сделал это. Почти.
В последний момент меня что-то удержало.
— Мое имя Мик Кейн, а ваш источник ошибается. — Я кивком указал на пистолет. — И разве оружие у нас не под запретом?
— Вы правы. У нас и в людей стрелять запрещено, но если вы попытаетесь провернуть какой-то фокус, выстрелю без колебаний. Уж лучше нарушить два запрета, чем один. И имейте в виду, я не блефую.
