– Я к вашим услугам, ротмистр.
Лишь на мгновение на темном, искаженном яростью лице Сокольского появилась растерянность. Но этого оказалось достаточно: Бардин сделал короткое, почти незаметное движение, и наган, выбитый сильным ударом, вылетел из руки Сокольского. Оружие не успело еще коснуться пола, а второй удар уже отбросил ротмистра к стене. Падая, Сокольский опрокинул старый стол на рахитичных ножках, со скатерти посыпались бокалы, раздался звон и треск, перемежаемый испуганными и сердитыми возгласами. Длинно и грязно выругавшись, Сокольский попытался было встать, но тут уже опомнились все – и через минуту несколько человек держали ротмистра за плечи, Вересов помогал подняться перепуганной Дине, а полковник Инзовский, стоя рядом с Бардиным, что-то вполголоса говорил ему. Тот внимательно слушал, изредка кивая и поглядывая в сторону рычащего от бешенства Сокольского. Потом подошел к Дине, которая машинально протянула ему руку для поцелуя, поднял с пола наган и, шагнув к дивану, бросил револьвер под ноги хозяину.
– Вот ваше оружие, ротмистр. Если вам угодно будет по протрезвлении требовать сатисфакции, то вы найдете меня на Приморской, в номерах Шенхеля. Повода для поединка, право, нет, все присутствующие подтвердят, что в лицо я вас не бил. Вы ударились сами об угол стола. Впрочем, это на ваше усмотрение. До свидания, Дина.
– До свидания, Володя, – сквозь слезы прошептала та, судорожно стягивая на плечах шаль. – Извините, что все вышло вот так… так глупо… Я была рада встретиться с вами…
– Я тоже был очень рад. До завтра. Честь имею, господа.
Бардин ушел. Оставшиеся столпились плотным кольцом вокруг Сокольского, сидящего на диване и вытирающего с лица кровь. Рядом с ним сидел полковник Инзовский, побледневший и злой. Он тихо, отрывисто говорил что-то, говорил, не повышая тона, но черная, всклокоченная голова Сокольского опускалась все ниже и ниже. До стоящих офицеров доносились только обрывки фраз:
– Вы ничего не знаете… Недопустимое поведение… Ваше счастье, что… В гораздо более опасных местах, чем… Страшно рисковал… сам полковник Батюшин рекомендовал…
– Как?.. – хрипло, не поднимая взгляда, переспросил Сокольский, когда Инзовский умолк и отвернулся к окну. – В Москве? Сейчас, вот этой зимой?.. Вы шутите?
– Мне, поверьте, не до шуток, – мрачно ответил Инзовский. – Поговорим обо всем этом завтра, когда вы придете в себя. А сейчас уходите. Миша, проводите нашего героя. Или лучше я сам…
