Ибо, где завещание (завет), там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя (вступающего в завет), потому что завещание (завет) действительно после умерших (после смерти); оно (завет) не имеет силы, когда завещатель (втупающий в завет) жив.
В следующих трех стихах автор Послания к Евреям раскрывает этот принцип на примере завета между Богом и Израилем, заключенным через посредничество Моисея на горе Синай:
Почему и первый завет был утвержден не без крови. Ибо Моисей, произнесши все заповеди по закону пред всем народом, взял кровь тельцов и козлов с водою и шерстью червленою и иссопом, и окропил как самую книгу, так и весь народ, говоря: “это кровь завета, который заповедал вам Бог”.
В каждом случае смерть жертвы символизирует смерть тех, кто через нее вступил в завет. Животные, принесенные в жертву Моисеем, лишь напоминали Израилю о том принципе, что завет действителен только через смерть, и они являлись прообразом другого рода жертвы, которая еще не была принесена. С другой стороны, смерть Иисуса на кресте была заместительной жертвой. Он умер как личный представитель всех, вступивших через Него в завет с Богом. Иисус отождествился с каждым в смерти, чтобы каждый в свою очередь мог отождествить себя с Иисусом. Когда это двустороннее отождествление выражается через посвящение каждого верующего, смерть Иисуса действенна и практически становится смертью верующего. Этот принцип ясно изложен Павлом в 2-м Послании к Коринфянам 5:14-15:
Ибо любовь Христова объемлет нас, рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего.
Умозаключение Павла ясно и логично. Оно суммировано словами: “…то все умерли”. Если мы принимаем смерть Христа как свою смерть, тогда мы должны “почитать себя мертвыми” (Рим. 6:11). Следовательно, мы больше не свободны жить для самих себя. Это также имеет двустороннее применение: вертикальное по отношению к Господу; горизонтальное по отношению к Божьему народу. Когда Господь и Авраам вступили в завет друг с другом, то каждый добровольно аннулировал право жить только для себя. Каждый через “рассечение” завета, в сущности, сказал один другому: “Это моя смерть. Вступив в этот завет, я вступил в него через смерть. Теперь, когда я в завете, я больше не имею права жить для себя”.
Такие же взаимоотношения, которые были установлены между Господом и Авраамом лицом к лицу в эту памятную ночь, восстановлены и между всеми, кто через смерть Иисуса вошел в завет друг с другом. Каждый из нас лично подтверждает обоюдный завет, примером и прообразами которого для нас являются Господь и Авраам. Каждый говорит другому: “Это моя смерть. Вступив в этот завет, я вступил в него через смерть. Теперь, когда я в завете, я больше не имею права жить для себя”.
