— Да, замечал, хоть это случается не со всеми…
— Верно, верно. Ах, как я рад от вас это слышать! Сказать по правде, я уж начал подумывать, что слегка спятил. Вот моя жена, например, — с ней такого не бывает. Кажется, им, женщинам, это более свойственно, а для нее прошлое мертво, и с ним покончено, если не считать каких-то там романтически-сентиментальных штучек. С ней не бывает, как со мной, когда вдруг ощущаешь вкус и запах прошлого. Так вот, последние два года я без конца вспоминаю о том времени, когда был в варьете, и жена сказала, чтобы я все это записал, а если не могу писать, то наговорил бы на пленку. Вот этим я и занимаюсь.
— И как, получается?
— Готов все бросить к черту. Все перепуталось, перемешалось. Взялся, а самому не под силу. Иногда воспоминания идут чередой, одно за другим — даже удивительно, — но потом я теряю нить и приходится затыкать дыры чем попало. — Медленно, трясущимися руками он начал подкладывать поленья в огонь, пользуясь возможностью говорить, не глядя на меня. — Знаете, раз уж из-за этого дождя придется сидеть дома, — а я чувствую, что так и будет, может, вы, ну… просто чтобы убить время, почитаете, что я там накропал, и послушаете, что наговорил в магнитофон. Это не слишком обременительная просьба?
Я успокоил его. День за днем долина была скрыта от нас стеной дождя. Я прослушивал пленки и отсылал их стенографистке, я читал написанное им, в том числе и отрывочные заметки, о которых я подробно расспрашивал, делая на ходу собственные записи. Четыре дня с утра до вечера мы заполняли пробелы в его повествовании. В результате получилась книга. Это рассказ Ричарда Хернкасла, а не мой. И если в нем порой встречаются места, в которых больше от меня, чем от него, то это потому, что какие-то эпизоды ему никак не удавались и мне приходилось рассказывать за него; но во всех случаях он соглашался с моим окончательным вариантом. Мы, конечно, переписывались какое-то время после моего отъезда из Аскрига. К счастью, несмотря на некоторые не слишком существенные различия, наши характеры и взгляды во многом совпадают. Я должен был собрать воедино и передать читателям беспорядочную массу впечатлений полувековой давности, превратив все это в добротное автобиографическое повествование. Должен признаться, что кое-что все-таки написано не им, а мною: в одних случаях я перекидывал мосты через провалы в материале, в других — пытался найти и выделить главное; но повторяю, это не мой рассказ, а его, — рассказ от первого лица о раннем периоде жизни Ричарда Хернкасла, ныне кавалера ордена Британской империи 2-й степени, члена Королевской академии художеств, члена Королевского общества акварелистов, художника-акварелиста, бывшего в то время помощником иллюзиониста на сцене варьете.
