Слушая эти разговоры на кухне, я невольно ловил себя на том, что все это слышал уже в 93-94-м году, когда была обанкрочена и «приватизирована» вся российская промышленность и работу потеряли миллионы людей, часть которых обречена была погибнуть, просто спиться и сдохнуть в нищете, часть — пополнить собою преступный мир, часть — потерять рабочую квалификацию и уйти в охранники, в менты и на другие какие-то должности, на которые по своей воле человек просто не пойдет… И снова — это неотступное, сводящее с ума ощущение, что под видом «свободы» — за которую тогда, в августе 91-го, я готов был отдать жизнь — нас не просто предали, но еще и продали, оставив весь ненужный избыточный народ подыхать или выживать по своему личному, свободному усмотрению…
— Послушайте, — сказал я, невольно ощущая себя посланником Согратля. — А может быть, вам стоит побороться за свое дело? Объединиться, поискать продавцов сырья, послать кого-нибудь в Москву? Там есть еще специалисты. Там марка «Кубачинское серебро» еще не забыта…
Гаджи-Али и Мурад промолчали.
Внезапно ком еды застрял у меня в горле. Сын Гаджи-Али… Ну, младший-то Мурад… Все время, пока мы предавались невеселым размышлениям о судьбах родины и ремесла, его с нами не было. Он взял мой фотоаппарат и ушел в свою комнату. И засел там. Причем надолго, как бывает только в тех случаях, когда что-то не ладится… Я похолодел. Одно неверное нажатие кнопки — и вся моя съемка с первого дня пребывания в Махачкале до последних кадров, снятых в дождливом сумраке Кубачей, исчезнет без следа и без возврата…
— Послушайте, — еле выговорил я. — А Мурад… Что он так долго? Может быть, сходить, проверить, как у него дела?
— Да все хорошо, — первым делом ответила Бика, взглянув на мою, перекошенную, видимо, физиономию и неожиданно прыснула. — Он, наверно, в компьютер заигрался просто…
— А что он засел играть-то? Мне фотоаппарат пригодился бы. Давайте, заглянем к нему, — попросил я.
— Ну, давайте заглянем.
Фотоаппарат стоял на столе, правая панель для флеш-карты была открыта, свет от экрана компьютера подсвечивал несколько жесткое, как у отца, лицо Мурада. Видно было, что компьютер переваривает какое-то необычное задание. Это несколько меня успокоило.
— Ну, что, получается? — несколько даже заискивающе спросил я, потому что, ну, представьте, если бы этот парень ответил: «Нет». Или, например: «Да тут, похоже, сломано чего-то…». Но Мурад сказал иначе:
— Да. Уже скоро. Просто телефон — он медленно качает…
