На очередной остановке я спросил у двух женщин, оставшихся в кабине, скоро ли будет Хунзах.
— Да, — ответили они. — Теперь скоро.
Потом мы въехали на какой-то разбитый колесами пятачок земли: я ожидал увидеть сначала улицы, потом площадь, может быть, даже центр городка с исторической мечетью — но ничего такого не было. Посреди долины, продуваемой студеным ветром, был какой-то дом, вагончик, оперившийся военными антеннами, огромный черный джип и под стать ему два мужчины.
— Ну, наконец-то, — улыбнулся один, огромного роста. — Гамзат.
— Василий.
Другой поражал не ростом, а крепостью. Он был весь круглый как бочонок, и ноги, и руки, даже ладони были налитые, круглые, круглая голова переходила в могучие плечи. Это и был брат начальника местной администрации — Магомет, если только я правильно запомнил.
— С дороги, наверно, отобедаем?
Я посмотрел на часы: было около четырех.
— Да, неплохо бы…
Мы отправились к невзрачному двухэтажному зданию, по дороге заглянув в вагончик, накрытый маскировочной сеткой.
— Это наша погранзастава, — сказал Гамзат. — У меня тут жена работает.
Выглянула женщина, улыбнулась.
Помню, я спросил:
— А где Хунзах?
Они указали мне пальцами на светлеющее вдали на склоне горы селение.
И все.
Больше мы его никогда не видели.
Внутри здания было тепло, пахло мясным паром.
Нам принесли бутылку коньяка.
Пить я отказался. Это вызвало у моих кунаков недоумение, граничащее с обидой.
— Я не могу пить, когда работаю, — твердым голосом сказал я.
— А как другие могут? — поинтересовался Гамзат, сдвигая стаканы для розлива.
— Стойте! Подождите! — вскричал я. — Давайте все-таки что-нибудь полегче. Бутылку пива, например.
— Пива?
— Да.
— Мадина, принеси пива! — крикнул Гамзат официантке.
Мадина принесла пива.
И мы выпили за нашу встречу.
Когда я допил бутылку, Гамзат сказал: вот эта первая. Она была за наше знакомство. Но нужна вторая.
— Нет, — сказал я.
— За Аварию.
В таких случаях как-то неудобно сказать «нет», как будто речь идет взаправду об Аварии, а не о том, пить тебе или не пить. И ты (то есть я) не говоришь «нет».
— Еще пива, Мадина!
Помню, пили пиво, коньяк, ели «аварский хинкал» — толстые ромбовидные куски вареного теста — и баранину с костей. Я еще тогда подумал: а суровая тут жизнь, на верхотуре. Разносолов никаких. Что там нуцал Хунзахский, чем мог он себя побаловать?
Однако, чтобы из пшеничной муки делать тесто, нужно много зерна — а где его тут возьмешь? И я так прямо и спросил: откуда, мол, столько муки?
