Вернемся… ну, конечно, вернемся, Захар, к делу…
Подхожу я, стало быть, к этим… тамошним, постоянным… откуда, высказываюсь, берутся программки.
Да тетка, говорят, тут где-то торгует.
Тетку засекаю в кассе, выкладываю ларь, получаю искомое. В наше, помню, время по-русски печатали, теперь, гляжу, по-грузински. То-то… То-та-ли-затор… Выдает два вида игры — «Тройной экспресс» с угадываньем первого, второго, третьего места — при том что в наше время довольно было первого и второго, — и три «Одиночных» — с угадываньем первых мест в трех забегах. Прежде были и дубли — бега и скачки, правда, и тогда сие нам было не по зубам.
За тотализатор еще ларь отстегиваю.
Стою, стало быть, умягченный, охваченный воспоминаниями, а вы, ушедшие, маячите тут же, рядом. Ворошу программку, подсчитываю отпрысков Петрополиса, коим предстоит нынче показать себя. Боже праведный, целых шестеро. С Любушкой породил он, Петрополис, Волюшку, пегую кобылку, теперь уже четырехлетку. С Аргунью прижил Огня, огненно-красного, ныне тоже четырехлетку. С Богемой — Спорщицу, темно-рыжую нынешнюю двухлетку. С Галканой — буланую Соломку, двухлетку же. С Геликой — Чагиса, гнедого жеребчика-трехлетку. С Садлерией — Светлогривого, жеребца-семилетку.
Петрополиса, должно быть, отправили обратно в Марнеули, в Куларское коннозаводство, держат там в табуне для приплода… Любопытно, однако, как он там, все ли увивается за кобылками или унялся, ходит в тележной упряжке? Или содержится в почете в том же Кулари?..
Стою, короче, думаю, полагаю…
— А-ух, кого я вижу! — ревет кто-то совсем рядом.
Сначала не реагирую. Мало ли всяких тут ворюг и мошенников, к тому же, учитываю, вас там, Захар, все прибавляется, в геометрической почти прогрессии. Как крыс…
— Не прикидывайся, что не узнаешь, не то схлопочешь по челюсти! — рявкает тот же голос.
Халява, Захар, нарисовался. В натуре! Ну, не фигня?! Что ты скажешь!
— Эге-ге! — воплю. — Халява! Дружище! Уж не думаешь ли, что нынче на ипподроме поминки?! — И мы душим друг друга в объятиях.
— Ну, ты как? А?! Как ты? — входит в раж, грохочет Халява.
— Да так… — говорю. — Как-то этак…
— И в каком составе щебечешь?
— Да ни в каком, — отвечаю. — Сам, — отнекиваюсь, — по себе…
— Вау! Ты что?! Куда это тебя заносит! Составы, как грибы после дождя, плодятся… Прямо как с неба сыплются! Шуруют, долбят, тусуются… Даешь, брат! Не пойму, в чем тут фишка! Не приглядеть за тобой, чего доброго, сядешь на «Астру» да на картошку в мундирах!
