Зак сердито стиснул зубы и посмотрел на часы. Ну вот, из-за всех этих глупых переживаний он совершенно забыл о времени, так что теперь опаздывает на деловую встречу.
Не оглядываясь, он вышел из кабинета. Точнее, сбежал. Не выдержав выражения радости, которое появилось на нежном лице Лили. Наверняка ей звонил этот ухажер — Марк Аден. Непонятно, с какой стати его волнует, кто звонит его временной секретарше? Все равно он не собирается иметь с ней длительные отношения. Его побег не принес ему ничего, кроме новых угрызений совести. Он почувствовал, что настолько взвинчен и рассеян, что не в состоянии сконцентрироваться на работе, а потому был вынужден извиниться перед сотрудниками финансового отдела и перенести встречу на следующий день. При этих словах на лицах собравшихся людей появилось недоумение.
Возвращаясь к себе в кабинет, Зак невесело усмехнулся. Да, ситуация для его подчиненных не совсем обычная, если учесть, что подобное случилось впервые за все одиннадцать лет существования его компании.
Однако ни о чем другом, кроме женщины, которую несколькими минутами ранее он так несправедливо обидел, Зак думать больше не мог.
Дверь кабинета была приоткрыта, что позволило ему проникнуть внутрь незамеченным. Лили стояла к нему спиной, что-то выискивая на полке. В первое мгновение ему показалось, что она совершенно спокойна. Он подавил несправедливый гнев, который снова начал зарождаться в его душе. Присмотревшись внимательнее, он заметил, что ее пальцы дрожат, скользя по названиям папок, и расслышал негромкий полувздох-полувсхлип.
Кровь застучала у него в висках.
— Лили, дорогая! — сорвалось у него с языка.
На секунду ее рука замерла, плечи напряглись. Она медленно обернулась, и за долю секунды до того, как на ее лице вновь появилась маска невозмутимости, он успел прочитать на нем выражение боли и почти детской уязвимости.
Это потрясло Зака до глубины души.
Два шага — и он уже был рядом с ней.
Осторожно взяв девушку за подбородок, он приподнял ее лицо, вынуждая посмотреть ему в глаза.
— Лили, дорогая! — повторил Зак и несильно, но решительно прижал ее к себе.
Лили еще могла бороться с его вспышками гнева и сменами настроения, так не вязавшимися с его обликом, но в последнее время случавшимися все чаще и чаще, однако против проявлений нежности она оказалась бессильна.
— Зак, прошу тебя, не надо! — умоляющим тоном проговорила она, и в ее голосе послышалась затаенная страсть. — Когда ты держишь меня в объятьях, я готова забыть обо всем на свете, забыть, кто ты, и покориться тебе, но мы оба знаем, что это никуда нас не приведет! — И добавила про себя: «И лишь причинит мне душевную боль».
