Товарищ Ерохимов заметил, что вот таким образом контрреволюция и проникает в штабы Красной Армии. Пришлось объяснить ему, что там за ними осуществляется надзор со стороны политических органов и что они используются исключительно в качестве специалистов.
Но Ерохимов не сдавал своих радикальных позиций и чуть ли не со слезами на глазах продолжал клянчить:
— Голубчик, ничего у тебя не прошу — выдай мне только этого полковника.
Затем он перешел на угрожающий тон:
— Не забывай, что в ближайшие дни сюда приедет инспекция. Что она скажет? В наши руки попал полковник и выбрался от нас жив и невредим. Наплюй ты на декреты! Может, их составляли такие же «специалисты».
Командир петроградцев быстро вскочил и закричал на Ерохимова:
— Ты что?! Ленин тебе «специалист»?! Говори, негодяй! Совет Народных Комиссаров, который издает декреты, тоже «специалисты»?! Сволочь ты, сукин сын!
Он схватил Ерохимова за шиворот, вытолкал за дверь, а сам продолжал бушевать:
— Где был его полк, когда мы брали Чишмы и за хватили два эскадрона башкир и батальон 54-го Стерлитамакского полка вместе с полковником? Где он скрывался вместе со своим Тверским Революционным пол ком? Где он был со своими паршивцами, когда каппелевцы и поляки подступили к самой Бугульме?
Вот возьму свою кавалерию и выволоку весь его славный революционный полк на позиции! А пулеметы велю, расставить сзади, за полком, и погоним их в атаку! Сволочь паршивая!
Попутно он упомянул матушку Ерохимова да и матушек всех его солдат. Умолк он лишь после того, как я заметил ему, что проводить подобные дислокации войск имеет право лишь командующий фронтом на основе приказа Верховного штаба.
Тогда он вернулся к началу нашего разговора, повторив, что обеспечение пленных продовольствием падает исключительно на коменданта города и командующего фронтом. Он не даст на это дело ни копейки. У него в полковой кассе всего 12 тысяч рублей, и он уже трижды посылал в военное казначейство за деньгами, но пока не получил оттуда ни гроша.
Я сообщил ему, что в моей кассе осталось всего-навсего два рубля, а если сосчитать, сколько я задолжал за месяц разным организациям, снабжавшим проходящие части, получится сумма, превышающая миллион рублей. И хотя я посылал счета в Симбирское интендантство через государственный контроль, до сих пор ни один из них не был оплачен. Так что баланс моего месячного пребывания здесь составляет: актив — два рубля, пассив — свыше миллиона рублей.
